Он поднялся и направился к двери. Отступая в сторону, чтобы его пропустить, я сложил пальцы пистолетом и «выстрелил». В то же мгновение в руках Леона мелькнули две молнии, и у моих глаз оказалось два острых, как иглы, ножа. В рукавах обожженного виднелись вершины пружинных устройств. Теперь мне стало ясно, почему Леон казался таким спокойным без пистолета.
— Впечатляет, — сказал я, — но это смешно, пока оба глаза на месте.
Мне показалось, что мертвый взгляд искалеченного глаза Леона проник мне в душу, чтобы сгноить ее и обратить в прах. А когда он ушел, я не слышал его шагов на галерее.
— Это один из твоих друзей? — поинтересовалась Рейчел.
Я вышел из комнаты и оглядел уже пустой двор.
— Да уж, только его мне в друзья и не доставало.
Луис с Эйнджелом завтракали поздно. Когда они вернулись, я постучал к ним в номер.
— Кто там? — откликнулся Эйнджел несколько мгновений спустя.
— Это Берд. Вы оба в приличном виде?
— Черт, надеюсь. Входи.
Луис в постели читал «Таймс пикейун». Голый Эйнджел, прикрывшись полотенцем, сидел рядом.
— Полотенце ради меня?
— Боюсь, вдруг твоя ориентация пострадает.
— Ну да, только я, скорее, не спутаю ее, а потеряю ее остатки.
— Очень остроумно для парня, который спит с психологом. Почему бы тебе не платить просто по восемьдесят баксов за час, как поступают все?
Луис оторвался от газеты и окинул нас скучающим взглядом. Может быть, они с Леоном были в дальнем родстве?
— Меня только что навестил парень Фонтено, — объявил я.
— Наверно, красавчик?
— Он самый.
— Мы в деле?
— Сегодня в десять. Тебе стоит забрать свое имущество и вооружиться поосновательнее.
— Я пошлю своего парня, — Луис под простынями лягнул Эйнджела.
— Я что, мальчик на побегушках?
— Он самый, — подначил Луис.
— Отвечать не буду, это ниже моего достоинства, — продолжал разыгрывать обиженного Эйнджел.
— Для парня с полотенцем на причиндалах у тебя достоинства через край, — заметил Луис, возвращаясь к газете.
— Но полотенце-то большое, — фыркнул Эйнджел.
— Да уж, сколько места даром пропадает.
Я оставил их препираться и вернулся к себе. Рейчел стояла у стены, скрестив руки, и хмурилась.
— Ну, что дальше? — она начинала сердиться.
— Мы снова едем к Джо Боунзу.
— И Лайонел Фонтено его убьет, — выпалила она. — Он ничуть не лучше Джо Боунза. Ты с ним, потому что это выгодно тебе. А что произойдет, когда Фонтено его убьет? Что-нибудь изменится к лучшему?
Я не ответил, но прекрасно понимал, как дело пойдет дальше. На рынке наркотиков произойдет некоторое замешательство, после того как Фонтено пересмотрит или расторгнет сделки. Взлетят цены, и появятся трупы, когда те, кто посчитает себя достаточно сильными, бросят вызов Лайонелу, и он в живых их не оставит, в этом я не сомневался.
Рейчел была права. Я встал на сторону Фонтено из корыстных соображений. Джо Боунз знал что-то о том, что случилось в ночь убийства тетушки Марии, и это «что-то» могло, пусть на шаг, приблизить меня к убийце моей жены и дочери. И ради того, чтобы это узнать, я был готов присоединиться к Фонтено этой ночью.
— И рядом с тобой будет Луис, — тихо проговорила Рейчел. — Господи, до чего же ты дошел!
Позднее я отправился в Батон-Руж и убедил Рейчел поехать со мной. Между нами словно кошка пробежала. Рейчел, подперев щеку, уставилась в окно и ехала так почти всю дорогу. Молчали мы до разъезда 166, направляясь в сторону университета штата Луизиана, неподалеку от которого находился дом Стейси Байрон. И тогда я заговорил, чтобы прояснить ситуацию и разрядить атмосферу.
— Рейчел, чтобы найти убийцу Сьюзен и Дженнифер, я сделаю то, что должен. Мне это необходимо, иначе у меня внутри все умрет.
Она ответила не сразу, мне даже стало казаться, что она совсем не заговорит.
— Ты уже умираешь внутри, — она по-прежнему смотрела в окно, и мне были видны в стекле отражения ее глаз, следивших за меняющимися пейзажами. — Твоя готовность во всем этом участвовать тому свидетельство.
— Берд, я тебе не судья, — за всю дорогу она впервые посмотрела на меня, — и не голос совести. Но ты мне не безразличен, и я не могу сейчас разобраться в своих чувствах. Одну половину меня тянет уйти и не оборачиваться, но другая желает остаться с тобой, и ей это необходимо. Я хочу, чтобы все закончилось, хочу все прекратить для общего блага, — она снова отвернулась, оставляя меня размышлять над ее словами.