Окна внизу, наверху, а также внутреннюю дверь закрывали плотные шторы. Сквозь просвет в дверной занавеси просвечивала черная ткань, исключая возможность заглянуть внутрь через трещины. Прячась за стеной дома, я толкнул дверь ногой, и ржавые петли отозвались резким скрипом. В верхней части дверного проема я заметил паучью сеть. Она колыхалась от дуновения ветерка, и в ней дрожали высохшие и побуревшие остовы насекомых, ставших жертвами паука.
Я повернул ручку основной двери — она легко открылась. Я распахнул ее во всю ширь, и передо мной предстало слабо освещенная внутренность дома. Мне был виден край дивана, половина окна, выходившего на противоположную сторону, а справа начинался коридор. Мой глубокий вздох отозвался в голове судорожным дыханием раненого животного. Я быстро переместился вправо, решетчатая дверь за моей спиной закрылась.
Теперь я мог видеть все центральное помещение целиком. Дом снаружи производил обманчивое впечатление. Не знаю, кто занимался проектированием интерьера, сама ли Джуди Ньюболт или кто другой, но в результате перекрытия между этажами были полностью сняты, и пространство комнаты простиралось до самой крыши, где два полуослепших от грязи окна загораживали спускавшиеся вниз черные занавески, и только хилые лучики света достигали голого пола. Основными источниками света служили две тускло горевшие напольные лампы у противоположных стен.
По обе стороны от длинного, обращенного к двери дивана с обивкой в красно-золотистых молниях стояло по креслу такой же расцветки, а между ними — низенький столик. Пространство под одним из окон занимал шкафчик с телевизором. За диваном виднелся обеденный стол с шестью стульями, а еще дальше — камин. Стены украшали образцы индийского искусства и две картины с мистическими мотивами. На них были изображены женщины в развевающихся белых одеждах, стоящие на горной вершине или на морском берегу. Слабый свет не позволял точнее рассмотреть детали.
С восточной стороны помещения находилась галерея, куда вела лестница в один пролет, слева от меня. Галерея выполняла роль спальни: там стояла кровать из сосны и шкаф из того же материала.
Нагая Рейчел, подвешенная за лодыжки, висела на веревке, привязанной к перилам галереи. Волосы не доставали до пола двух футов, а оставленные свободными руки свисали еще ниже. Глаза и рот Рейчел были широко раскрыты, но ничто не указывало на то, что она видела меня. Маленький кусочек бактерицидного лейкопластыря на ее левой руке удерживал иглу, соединенную пластиковой трубкой с капельницей, висевшей на металлической раме, откуда кетамин медленно поступал в организм Рейчел. На полу под ней лежал большой кусок целлофановой пленки.
Пространство под галереей служило кухней. В полутьме виднелись сосновые шкафчики, высокий холодильник и рядом с мойкой — микроволновая печь. У стола в углу стояли три табурета. На стене напротив галереи висел гобелен с тем же рисунком, что и обивка дивана и кресел. На всем лежал тонкий налет пыли.
Я осмотрел коридор у себя за спиной. Он вел во вторую спальню, пустую, если не считать ничем не застеленного матраца и спального мешка цвета хаки на нем. Рядом с постелью в раскрытом вещевом мешке того же цвета я увидел джинсы, кремовые брюки и несколько мужских рубашек. Эта комната под покатой крышей занимала по ширине половину дома, из чего следовало, что за стеной находилось помещение равной величины.
Не упуская из виду Рейчел, я двинулся обратно в основную комнату. Пока Вулрич не показывался, но он мог стоять, скрытый темнотой, в дальнем конце коридора. Рейчел не могла мне помочь, подсказать, где Вулрич. Я медленно продвигался вдоль стены с гобеленом, направляясь к дальней стене дома. На полпути я заметил движение позади Рейчел и тут же вскинул пистолет, готовый выстрелить в любой момент.
— Опусти пистолет, Берд, или она умрет немедленно, — он ждал в темноте, скрытый ее телом. Теперь он приблизился, но все же тело Рейчел почти полностью загораживало его от меня. Мне были видны края его коричневых брюк, рукав белой рубашки и частично голова. Попытайся я стрелять — неминуемо попал бы в Рейчел.
— Берд, мой пистолет у ее поясницы. Мне не хотелось бы портить пулей такое прекрасное тело, так что лучше опусти ствол.
Я наклонился и без стука положил оружие на пол.
— А теперь, отшвырни его ногой.
Я толкнул пистолет и проследил за тем, как он заскользил, вертясь по полу, и остановился у ближайшего кресла.
После этого Вулрич вышел из тени. Но передо мной стоял не тот человек, которого я знал. Казалось, с разоблачением его истинной природы произошла метаморфоза: черты его лица еще больше заострились, и глаза от темных теней под ними казались пустыми глазницами черепа. Но сами глаза сверкали из глубины, как две черные жемчужины. Привыкнув к полутьме, я смог разглядеть, что радужная оболочка почти полностью исчезла из его глаз, а темные, предельно расширенные зрачки, казалось, с жадностью высасывали из комнаты и без того скудный свет.