– Сейчас мы войдем, – размышляет поэт, поглаживая свою изумрудно-зеленую бороду. – Мы войдем через эту маленькую дверь слева, которую я заставлю открыться. Останется загипнотизировать или подчинить охранников, если они там окажутся, и пройти к великому храму...
– ...Чтобы выкрасть сандалии для Принца, – говорит Оаким – Странное это для меня дело. Если бы он не обещал мне вернуть мое имя – мое настоящее имя, – прежде чем я убью его, я бы не согласился.
– Это я понимаю, лорд Рэндалл, сын мой,[2]– говорит Фрамин, – но скажи мне, что ты намерен делать с Гором, который также хочет убить его – и который сейчас работает на него, только чтобы заполучить эту же возможность?
– Убью, если потребуется, сначала Гора.
– Твоя решимость бесподобна, но позволь узнать – какая тебе разница, кто его убьет – ты или Гор? Он ведь в любом случае будет одинаково мертв.
Оаким молчит, явно озадаченный.
– Это моя миссия, – говорит он наконец.
– Он в любом случае умрет, – повторяет Фрамин.
– Но не от моей руки.
– Правильно. Но я не улавливаю разницы.
– И я не улавливаю, но убить Принца поручено мне.
– Возможно, Гору тоже кто-то поручил.
– Но не мой хозяин.
– А почему у тебя есть хозяин, Оаким? Почему ты не хозяин сам себе?
Оаким трет лоб.
– Я... действительно... не знаю... Но я должен сделать то, что мне сказано.
– Понимаю, – говорит Фрамин, и пока сбитый с толку Оаким раздумывает, крошечная зеленая искра слетает с кончика трости поэта и касается шеи посланца Дома Мертвых. Оаким раздраженно чешется.
– Что это?..
– Местное насекомое, наверно, – говорит поэт. – Пошли!
Дверь перед ними открывается от постукивания трости, а охранники засыпают после короткой зеленой вспышки. Позаимствовав у них два плаща, Оаким и Фрамин направляются к центру города. Найти храм легко. Войти – куда сложнее. Ибо перед входом – охранники, обезумевшие от наркотика.
Двое в плащах подходят и требуют впустить. Восемьдесят восемь копий наружной охраны нацелены на них:
– Публичного поклонения не будет до закатных дождей, – воины дергаются марионетками в такт своим словам.
– Мы подождем.
И – ждут.
С закатным дождем они присоединяются к процессии промокших паломников, входят во внешний храм и пытаются пройти дальше.
Их останавливают триста пятьдесят два копьеносца, охраняющие следующий вход.
– У вас есть знаки молящихся внутреннего храма? – спрашивает капитан.
– Конечно, – говорит Фрамин, поднимая свою трость.
После этого капитан, очевидно, решает, что знаки у обоих есть, и им дарован вход.
Затем, на подходе к самой Святая Святых, они остановлены офицером, командующим пятьюстами десятью стражниками, также одурманенными наркотиком, которые охраняют последний проход.
– Оскоплены?! – спрашивает он.
– Оскоплены, оскоплены, – уверяет Фрамин звучным сопрано. – О, дай нам пройти, – глаза его сверкают зеленым, и офицер отступает.
Войдя, они видят алтарь с его пятьюдесятью охранниками и шестью странными жрецами.
– Сандалии там, на алтаре.
– Как их заполучить?
– Лучше по-тихому, – говорит Фрамин и, пока не началась телевизионная служба, проталкивается поближе к алтарю.
– Как по-тихому?
– Хорошо бы подменить их нашими собственными, а священные надеть и без суеты уйти отсюда.
– Подходит.
– Что если бы они были украдены пять минут назад?
– Я понял тебя, – говорит Оаким и склоняет голову, как в молитве. Служба начинается.
– Аве, Сандалии, – лепечет первый жрец, – владеющие ступнями...
– Аве! – поют остальные пять.
– Добрые, благородные и блаженные Сандалии...
– Аве!
– ...пришедшие к нам из хаоса...
– Аве!
– ...просветить наши сердца и уберечь наши ноги.
– Аве!
– О Сандалии, несущие человечество с начала времен...
– Аве!
– ...превосходные вместилища ступней.
– Аве!
– Аве, удивительные, носившие бога Котурны!
– Мы поклоняемся вам.
– Мы поклоняемся вам!
– Мы обожаем вас в величии вашей сущности!
– Слава!
– О, изначальная обувь!
– Слава!
– Высшая идея Сандалий!
– Слава!
– Что бы мы делали без вас?
– Что?
– Наши пальцы были бы исколоты, пятки исцарапаны, и мы бы страдали плоскостопием.
– Аве!
– Защитите нас, ваших обожателей, добрые и блаженные Сандалии...
– Пришедшие к нам из хаоса...
– ...в день мрака и скорби...
– ...из пылающей бездны...
– ...пылающей, но не опалившей вас, о Сандалии?..
– ...вы пришли успокоить и поддержать нас...
– ...укрепить и ободрить нас...
– Аве!
– ...вы понесете нас открыто и смело вперед...
– ...ныне, присно и во веки веков!..
Оаким исчезает.
Ледяной вихрь проносится над залом. Это – ветер изменения времени; и на алтаре возникает туманная тень.
За пять минут до того семь безумных копьеносцев лежат, странно вывернув шеи, а появившийся из воздуха Оаким торопит Фрамина:
– Открой нам дверь, быстро!
– Ты надел их?
– Разумеется.
Фрамин поднимает трость, но медлит.
– Боюсь, будет небольшая задержка, – и взгляд его делается изумрудным.
Все глаза в храме вдруг оказываются обращенными на них.
Сорок три безумных копьеносца, как один, с боевым кличем бросаются вперед.
Оаким пригибается и вытягивает руки.
– Таково есть царство небесное, – комментирует Фрамин, и испарина, как капли дождя, блестит на его челе. – Интересно, как все это запишется на видеолентах?
ИГЛА И НИТЬ
– Где мы? – спрашивает Гор. Стальной Генерал стоит неподвижно, словно потрясенный, но это впечатление – ложное.
– Мы пришли в место, которое не мир, а просто место, – говорит Принц-Который-был-Тысячей. – Здесь нет ни тверди, ни нужды в ней. Света мало, но те, кто пребывает здесь, слепы, так что это не имеет для них значения. Температура сама приспосабливается к любому живому телу, потому что так желают здешние обитатели. Пищу и воду они извлекают из воздуха, так что им не приходится есть в прямом смысле этого слова, а природа этих мест такова, что здесь никто и никогда не нуждается во сне.
– Это напоминает ад, – замечает Гор.
– Глупости, – говорит Стальной Генерал. – Я живу так, неся мир внутри себя самого, поверь мне, достаточно долго и не терплю никаких неудобств.
– Ад, – упрямо повторяет Гор.
– С этим мы разберемся позже, – прерывает его Принц, – а сейчас берите меня за руки и пойдемте. Сквозь тьму и свет я проведу вас к тем, кого мы ищем.
Они соединяют руки. Принц сбрасывает свой плащ, и трое плывут над сумрачной землей без горизонта.
– А где это место... которое не есть мир? – спрашивает Генерал.
– Никогда об этом не думал, – говорит Принц. – Может быть, оно существует лишь в каком-нибудь светлом закоулке моего темного разума... Все, что я знаю, так это как сюда попасть.
Через безвременный промежуток времени они, наконец, приближаются к странному строению, похожему на серый кокон, парящему перед ними в пространстве без верха и низа.
Принц касается его поверхности кончиками пальцев, кокон вибрирует и в нем открывается нечто. Принц входит, бросив через плечо «идите за мной», и исчезает в туманном проеме.
Внутри сидят БРОТЦ, ПУРТЦ и ДУЛЬП и занимаются чем-то совершенно неестественным и чуждым всем человеческим понятиям, но нормальным и обычным для них, так как они – не люди и понятия у них иные.
– Привет вам, кузнецы Норна, – говорит Принц, – я пришел получить то, что когда-то заказывал.
– Я говорила тебе, что он придет, – торжествующе вопит один из сероватых холмов, передергивая длинными влажными ушами.