Я подумала, как он склоняется над водой на холодном ветру, смотрит, как колечко уплывает на глубину. Он смотрел на свою ладонь, словно не верил, что сделал это.
— Я плакал, — сказал он.
Я протянула к нему ладонь. Он, не колеблясь, опустил свою руку на нее, вторая ладонь скользнула под мою. Он выдохнул, склонил голову и зажмурился.
— Мне жаль Селено, — тихо сказал он. — Мне так жаль.
Я сглотнула.
— Я скучаю по нему.
Его большие ладони давили, согревая мои пальцы.
— Ты будешь еще долго скучать.
Я выдохнула. Мы молчали вместе, и тишина была вязкой, но не неловкой. Глаза жгло за веками, и я не сдерживала слезы. Его ладони обвивали мои, успокаивали простотой и глубиной его понимания. Он знал, что я чувствовала, он сам страдал от такой же ужасной потери, но все еще мог прощать и любить. Это утешало больше всего.
Слезы замедлились, я вытерла щеки рукавом.
— Что было в письме? — спросила я, открыв глаза. — В предпоследнем, что я не получила?
— О, — он потер шею. — Там… я просил тебя приехать на озеро ради собственной безопасности.
— Не верю, что это было все.
— Нет, — он кашлянул. — Я написал его после того, как Мэй и Мона вернулись из Сиприяна. Я был… не в себе. Я думал, что убил тебя, Джемма. И я понимал, что не просто хотел, чтобы ты посмотрела на петроглифы, но хотел и встретить тебя, — он покачал головой. — Я перешел границы…
— Что за слова ты использовал? — спросила я.
Он чуть покраснел.
— Глупые и упрямые, полагаю… «Я привязался к тебе за короткое время нашей переписки, и я молюсь за твою безопасность ради наших обеих стран…», — он покачал головой. — Только не смейся.
Я убрала свободную ладонь от губ.
— Прости. Но это хорошие слова.
— Я ошибся, написал их слишком вольно, — он опустил взгляд на наши ладони. — И теперь я ощущаю себя ужасно, словно надеялся… словно рад, что он…
Я сжала его ладонь.
— Я знаю, что это не так, Кольм. Ты был к нему добрее всех, и я благодарна за это. И… я рада, что не получила то письмо. Жаль, что оно попало в руки Шаулы, но… это бы многое изменило для меня. Я рада, что не знала о твоих чувствах, иначе мне было бы сложно не отвечать тем же.
Уголки его рта приподнялись, словно он подавлял импульсивную улыбку. Он провел большими пальцами по моей ладони, разглядывал мои пальцы, мою смуглую кожу рядом с его бледной. Это была моя левая рука, и рукав ночной рубашки был свободным. Он провел пальцами до моего запястья, нежно задел начало винного пятна. Я закрыла глаза, сердце трепетало.
Он вдруг поднял голову.
— Я могу тебя поцеловать? — спросил он. Слова вылетели быстро, словно сорвались раньше, чем он успел подумать.
Моя пауза вызвала его румянец, щеки и уши порозовели, скрыв часть веснушек. Я слабо улыбнулась, от этого золото его волос выделялось сильнее.
— Нет, — понял он. — Прости.
Я опустила голову на подушку, переплела пальцы с его пальцами.
— Пока нет, — сказала я.
* * *
— Я уже могу их открывать? — спросила я.
— Нет, не открывай. Понюхай.
— Я пожалею об этом?
— Это вряд ли.
Я вдохнула носом, и меня затопил самый приятный запах жареных кофейных зерен. Колени чуть не подкосились в ответ. Я убрала руки от глаз и увидела Ро, улыбающегося, с мешком зерен перед ним.
— Я привез два мешка по восемь пудов, — сказал он. — На пару дней хватит, да?
— О, — вздохнула я, обняв мешок. — Спасибо.
— Не за что. У меня есть хитрый план, как дать его Моне, чтобы она точно включила его в список торговли.
Моя улыбка стала шире, но пропала, когда из комнаты за ним вышли двое, тихо говорящие между собой. Женщина с темной кожей и черными волосами, что удерживала от падения на лицо золотая лента. Высокий мужчина с кожей цвета земли, близкий к Ро в этом, с длинными волосами за спиной, черными и с седыми прядями. Они замолчали и посмотрели на меня.
Я вдохнула, поняв, что все еще прижимаю к себе мешок с кофе.
— Сенаторы, — поприветствовала я.
— Леди королева, — сухо ответила женщина. Она вытянула руки, я вспомнила, что сиприяне жмут сразу две руки, передала мешок Ро и прижала ладони к ее ладоням.
— Сенатор Юлали Анслет, Низины, Первая в Ассамблее, — сказал Ро. — И сенатор Арно Фонтенот, Алозия. Сенаторы Дюпон и Гаро остались, с двумя другими мы пока не смогли связаться.
Я пожала руки сенатору Фонтеноту.
— Правление Седьмого короля завершилось, — сказал он.
— Да, — я старалась не звучать испуганно.
— Пусть его благословит Свет, — сухо сказал он.