— Ваша работа сейчас слишком важна, чтобы играть с лекарствами, — пробормотала Шаула, разглядывая страницу. — Обстоятельства требуют вашего полного внимания, будет безответственно отказываться от лекарств, что помогают вам жить.
— Ладно, — сказал Селено. — Давай половину дозы. Начнем переход на другое снотворное.
Растабан покрутил чашку.
— Не сегодня. Если хотите, мы с Прелатом обсудим это с советом и посмотрим, когда можно организовать период для возвращения на валериану.
— Я не хочу возвращаться к валериане, — сказал Селено нетерпеливо, его рубашка раскрылась. — Я бы хотел не принимать ничего.
Шаула выбрала абзац и отметила страницу.
— Может, весной, когда текущие события будут разрешены.
Растабан протянул чашку, Селено посмотрел на нее. Он отчаянно посмотрел на портфель.
— Ты использовал не тот день, — сказал он.
Растабан сверился с флаконами.
— Нет, мой король. Сегодня восемнадцатый.
— Уверен, семнадцатый.
— Нет, мой король. Семнадцатый пустой, вы вчера его приняли.
Я прикусила губу, на лице Селено было смятение.
— Если вы так хотите меня усыпить, я приму две дозы. Давай и завтрашнюю.
Растабан медленно закрыл портфель. Он разглядывал Селено.
— Как вы себя сегодня чувствуете, мой король?
— Я в порядке! — рявкнул Селено.
— Голова болит? Кружится? Озноб?
— Нет, — Селено дернулся, его паж снял расстегнутую рубашку. Свет лампы мерцал на его обнаженной коже.
— Вы не были так взволнованны во время молитвы, — сказала Шаула. — Что успело произойти и довести вас до такого?
Селено посмотрел на мой шкаф, гневно кривя губы. Растабан не упустил взгляд, но не так его понял.
— Ах, — лекарь повернулся к портфелю. — Я дам вам немного кизила, чтобы успокоить ваши нервы…
— О, ради Света, — Селено забрал чашку из руки лекаря и опрокинул в рот. Он сглотнул и вытер губы тыльной стороной ладони. — На вкус как мед, — сказал он зло, глядя в мою сторону. Я задержала дыхание. Он хотя бы принял это до того, как Растабан добавил кизил, ведь это растение звали в народе рыбьим ядом.
Растабан хмыкнул и убрал травы. Паж снял с Селено штаны и надел ночную рубашку через голову. Растабан проверил пульс и дыхание короля. Шаула коснулась плеча Селено.
— Мой король, нынче время беспорядков. Горе терзает тело и разум…
— Я не горюю!
— …расстраиваться из-за предательства королевы — естественно, — продолжила она. Селено дернулся от рук на нем — ее на его плече, Растабана на его запястье и спине, а еще пажа, разглаживающего ночную рубашку. — Помните, что успех в пророчестве не зависит от королевы.
Растабан отпустил его запястье.
— Я уже добавил кизил и лаванду в дневные дозы, и, если вы ощущаете себя нестабильно по вечерам, я добавлю их в ваш настой.
— Я не нестабилен!
— Стоит доверять советникам, — сказала Шаула, отпуская его плечо. — Не нужно сейчас ничего менять. Не отказывайтесь от нашей помощи. Предательство Джеммы ударило по вам. Когда безопасность страны будет обеспечена, и вы сможете немного расслабиться, мы подумаем об изменении лекарства. Но не сейчас.
— Видимо, никогда, если я должен ждать безопасности Алькоро, — с горечью сказал Селено.
Прелат снова открыла книгу.
— В ваших словах сомнение Пророчества, мой король. Не идите по этому пути. Помните, что ваши действия несут волю Света, если забыть это, можно начать действовать против Пророчества, — она нашла отмеченный абзац. — «Пророчество Призма дает Седьмому королю беспрецедентный мандат, его дела направлены волей свыше. Каждый поступок, даже мелкий, — это продвижение к Пророчеству, как и поступки тех, кто ему помогает. Действие во имя короля сделано во имя Пророчества. Жизнь, забранная его рукой или оставленная, несет волю Света. Нет места сомнению, ведь сомнение короля — сомнение в самом Пророчестве».
Моя мама правильно помнила — Шаула всегда хорошо зачитывала религиозную теорию.
Она закрыла книгу. Паж отогнул покрывала на кровати, оставив заправленной сторону, что раньше принадлежала мне. Растабан указал на кровать, и Селено механически сел. Лекарь проверил его глаза и похлопал по плечу.
— Отдыхайте, мой король. Я вернусь утром с вашим настоем.
Он и паж тихо ушли из комнаты. Шаула покидала ее последней, кивнула Селено и закрыла дверь с громким щелчком.
Он сидел на краю кровати, смотрел решительно вперед, не оглядываясь на шкаф. Я не двигалась, ждала, чтобы все точно ушли. Минуты тянулись медленно.
Наконец, я приоткрыла дверь и вышла. Селено все еще не смотрел в мою сторону, его тело было немного напряжено. Его ладони были сжаты на коленях.
Я обошла и встала перед ним.
— В этом есть смысл, — выдавил он. — Знаю, ты ощущаешь свою победу, но в их словах есть смысл.
— Я не ощущаю своей победы, — сказала я. — Но заметила, что ты не сказал им, что я здесь.
Он нахмурился.
— Если ты такая умная, почему не сделаешь все сама?
Я прошла к его шкафу. Я вытащила плащ с капюшоном и сапоги, которые он носил во время наших прогулок по каньону. Я опустила их рядом с ним.
— Идем со мной, — сказала я.
— Нет, — ответил он. — С чего бы?
— Потому что я узнала то, что может помочь нам обоим, — сказала я.
— Утес в каньоне?
— Другое Пророчество, — сказала я. — Почти полное.
Он прищурился.
— Я тебе не верю.
— Оно недалеко защищенное от стихий, а не на виду, как то, что в Каллаисе.
— Кто сказал тебе об этом?
— Ученый, — осторожно сказала я. — Вы вряд ли встречались.
Он разглядывал меня.
— Ты плохо врешь.
Я вспыхнула.
— Я не вру, Селено.
— Тогда ты не говоришь мне всей правды. Что ты говорила, когда мы были учениками? Что же я упускаю?
— Я могу пока что сообщить только это, потому что я еще не видела своими глазами, — сказала я. — И я не могу обсуждать это, пока не увидела.
— Где Пророчество? Далеко?
Я вдохнула.
— В паре дней пути.
— Дней?
— Может, дольше.
— Джемма. Они пошлют армию.
— Тогда стоит начать сейчас, — сказала я.
— А если я откажусь?
Я отвернулась к своему шкафу и открыла ящик со своими звездными обручами.
— Тогда ты проведешь бессонную ночь в кровати, а потом всю жизнь будешь слушаться лекаря и Прелата, — сказала я.
— Они позволили отказаться от мака, — зло сказал он.
— Это ты так думаешь, — я вытащила несколько плоских шкатулок с обручами. Он нахмурился от моего тона, но не ответил. — А пока что я хочу пойти и узнать, что в Пророчестве говорится о тебе. И… мы можем больше никогда друг друга не увидеть.
— Это будет потерей для тебя?
— Это ведь всего парочка счастливых моментов, — сказала я.
Его губы дрогнули, словно он проглотил что-то горькое.
— Зачем тебе все это?
— Ради спокойствия, — я выбрала шкатулку, где должен быть обруч с серебряной звездой и серым жемчугом, открыла ее для стопки писем.
— Да? — спросил он.
Я оглянулась через плечо, сжимая письма в руке.
— Великий Свет, этого мало? Ты предпочел бы славу в Восточном мире? Потому что что-нибудь такое будет.
Он вскинул бровь, не ожидая от меня шутку.
— Как так?
— Королева Седьмого короля повешена за измену и похищение короля? — предположила я, закрывая шкатулку и пряча бумаги под рубашку вместе с пакетом из тонкого пергамента.
— Да, думаю, об этом будут долго говорить, — сухо сказал он. — Но откуда мне знать, что ты не поведешь меня к своим новым союзникам на востоке?
— Кроме того, что никто не будет ожидать от меня такого? — спросила я.
Уголок его рта поднялся, но это не была улыбка.
— Очко засчитано.
Я закрыла шкаф и повернулась к нему.
— Селено, послушай. Ты ненавидишь свой титул. Тебе не нравится быть Седьмым королем. Не нравится то, что от тебя требуется из-за этого. Тебе всегда это не нравилось. А мне не нравится, что это с тобой сделало.