— Нет, это мой плащ… вот, зацепила. Отпускаю.
Я зацепила ремешок сапогом и потянула к себе. Он прижал ладони к полу и оттолкнулся. Сумка зацепилась за камень и застряла. Немного сопротивления, и она вылетела, разбилось стекло.
— Что это было? — выдохнул Селено, его волосы стало видно рядом с выступом.
— Стенка, — сказала я, вытаскивая сумку дальше. — Стенка лампы разбилась.
— Ладно, — он запыхтел, стало видно его лоб в грязи и поте. — Ради Света.
Я схватила его под плечи. Он выбрался и прижался ко мне. Мы лежали миг, растянувшись на камне.
Он перевел дыхание и поднял голову.
— Луна и звезды, это было ужасно. У нас получилось? Это оно?
— Не знаю, — сказала я. Не удавалось поднять плечи с земли — а если это не конец пути, и нас ждут еще такие проходы? Я поняла, что все еще плачу, слезы катились из глаз, словно это было мое естественное состояние. Плакала от стресса. Как всегда.
Наверное, Селено заметил, потому что посмотрел на меня, глядящую на звездный потолок со слезами на глазах.
— Ты в порядке?
— Я сорвалась, — тихо сказала я. — Прости.
— Мне тоже лезть там не понравилось, — сказал он и сделал паузу. — Но я забыл. Ты никогда не любила тесные пространства, да?
— Не совсем, — прошептала я. Они не встречались раньше так часто. Когда бы приходилось лезть там, где не выйдет даже встать? Замок был большим и просторным, а в тесных местах — каретах, каютах — были окна. Двери. Был воздух.
И способ выбраться.
И снова меня окутали воспоминания — тот шкафчик в доме, где мы хранили сладкий картофель, который выкопали и вымыли неделю назад. Мама вытащила картофель и бросила в угол. «Прячься, — сказала она. — Прячься и не выходи, пока я не приду за тобой». Там было тесно, едва уместился восьмилетний ребенок, прижавший колени к груди, с одной стороны была кирпичная стена, а с другой — дверца.
И я спряталась. И не выходила, потому что дверца не открывалась.
А когда открылась, с другой стороны была не мама.
В тусклом свете Селено пошевелился. Он осторожно коснулся моей руки.
— Ты в порядке? — снова спросил он.
Я встряхнулась, прогоняя воспоминания, панику и давление в глубине земли.
— Буду, когда это закончится, — я поискала в тенях лампу, помня о разбитом стекле. Одна сторона была с вмятиной — я надеялась, что резервуар масла не пострадал. Я вытащила еще одну капсулу огня — осталось семь, стоит экономить — и раздавила.
Белая вспышка вокруг нас была яркой, как удар молнии. Мы с Селено вскрикнули, уткнулись лицами в локти.
— Что это было? — спросил сдавленно он. — Что-то загорелось?
Жара или треска пламени после вспышки не было, я даже не поднесла огонек к фитилю. Я медленно, смаргивая слезы с глаз, опустила руку.
— О! — охнула я.
Селено поднял голову, ресницы были мокрыми. Он прищурился в сиянии.
— Кристаллы, — сказала я.
Комната, куда мы забрались, была длинной и узкой, дальний конец пропал в тени. Вокруг нас из всех стен и трещин росли, как грибы, прозрачные кристаллы, некоторые были большими, как моя нога. Они торчали во все стороны, их идеальное пламя отражало и рассеивало свет огонька на моих щипцах.
— Ради Света, — выдохнул Селено, крутя головой. — Это алмазы?
Огонь потускнел, бумага почти догорела, и я быстро сунула его к фитильку. Сияние вокруг нас стало красным, кроме стороны с разбитой стенкой, луч белого света падал оттуда на комнатку. Я сделала огонек поменьше, чтобы мы не ослепли, и поставила лампу у кристаллов размером с яйцо. Я осторожно коснулась одного. Он был чуть теплым, почти шелковистым и легко вдавился под моим ногтем.
— Не алмазы, — сказала я. — И, думаю, не кальцит, — я вспоминала редкие уроки геологии и данные из шахт Алькоро. — Может, гипс? Думаю, он может образовывать такие кристаллы, хотя я думала, что они получаются в воде. Может, тут раньше было затоплено.
— Они ценные? — Селено потрогал кристалл размером с его большой палец, он отломился у основания. Селено положил его на ладонь, свет вспыхивал на гранях.
— Не знаю, может как строительный материал. Больше не отламывай, Селено, — сказала я, когда он потянулся к большому. — Они могут быть древними. Тысячи или сотни тысяч лет. Пусть останутся.
Он убрал пальцы он цветка из белых минералов.
— Я просто подумал о богатстве и процветании. Если нас направило сюда Пророчество, может, это связано с его исполнением?
Я хотела ответить, но тут его тень привлекла внимание к стене за ним. Мои слова перебил писк. Я вдохнула и кинула на тени.
— Потому что нас направили к этому.
Он повернулся, проследил за моим взглядом на голые участки камня, где кристаллы не росли или из-за природы, или из-за вмешательства. На стене были выцарапаны, размытые от воды, петроглифы, мерцающие в тенях.
Мы встали, сапоги шаркнули по полу. Я высоко подняла лампу, направила неприкрытый луч света на метки, чтобы видеть их четко.
Минуту мы просто смотрели. Тишина окутала нас, такая напряженная, что я слышала, как колотилось его сердце вместе с моим. Я читала их снова и снова. Я скользила взглядом по знакомым узорам, по сторонам, словно искала новые значения.
«Ы … АНИЯ … СВЕТА», — так оно начиналось.
— Нет, — сказал Селено словно в удивлении. — Это… Джемма, это…
Бесполезно. Это было ужасно бесполезно.
Ы … АНИЯ … СВЕТА
И … АЕ … АЛЬН …
Р … АВЛ … СЕДЬМОГО КОР …
М …
— Джемма, — сказал Селено чуть громче — от паники или гнева? — Джемма, они не просто неполные. Они ничего не говорят!
Я прошла к стене как можно ближе, перебираясь через кристаллы. Я задела ближайший символ
— Весь этот путь, — продолжал Селено за мной. — Все время, весь хаос дома… Джемма, Алькоро может быть в кризисе без меня. А все ради этого?
— Там что-то еще, — сказала я, сердце билось в горле. — Что-то перед седьмым королем.
— Они ничего не значат! Может, это след от упавшего камня!
— Это точно символ, — я обвела его. — Это знак «р», вот завиток и точка…
За мной что-то разбилось, кристаллы полетели в мою сторону. Я обернулась и увидела, как Селено стоит над грудой гипса, рассыпавшегося там, где он отломал скопление. Он смотрел на куски, лицо искажали смятение и боль.
И гнев. Гнев и паника.
— Селено… — тихо сказала я.
— Не стоило идти с тобой, — сказал он, глядя, но не видя, на разрушенный гипс. — Не стоило покидать Каллаис, — он провел руками по лицу и оставил их там. — И теперь нам придется вернуться ни с чем.
— Это… не ничто, Селено, мы хотя бы видели настоящие фрагменты, — сказала я. — Это уже что-то. Есть больше, и если мы найдем их и сравним…
— Исследования нас не спасут, Джемма! — резко сказал он, сжимая руками лицо. Он застонал сквозь пальцы. — По глупой причине я подумал, что это может все изменить, дать повод совету перестать спорить о твоем приговоре…
— Но если мы можем… — я замолчала. — Остановить спор совета? Из-за чего они спорили?
Он вскинул руки, показывая бледное осунувшееся лицо.
— О, не знаю, но они не дают мне покоя с твоим приговором после Мрачного луга.
— Но, — разум туманился он множества вариантов. — Но… ты уже его подписал.
— Что подписал?
— Указ о казни!
— Я его не подписывал, — потрясенно сказал он. — Акса и Телецеран ходили за мной неделями, выбегали из-за углов… потому я и убежал с тобой.
Я смотрела на него.
— Что?
— Ты сказала мне об этом в спальне. Что-то про посещение твоей казни. Я думал, ты знала, что они пытаются заставить меня подписать это.
— Я думала, ты уже подписал, — сказала я ошеломленно. — У Шаулы был документ с твоей подписью. Она высылала его генералам, чтобы они поймали меня.
— Я не подписывал смертный приговор. Я неделями избегал этого, пытаясь что-то придумать, но я попадал в тупики. Я думал, это мой шанс.
Воздух звенел в тишине. Я смотрела на него большими глазами, приоткрыв рот, держа лампу высоко, словно от этого стало бы яснее. Он смотрел на меня, хмурясь, и я видела, что он лихорадочно размышляет