— Это не сделает меня королевой, — сказала я, не сдержавшись. — Это делает меня твоей марионеткой.
— Союзником, — ровно сказала Мона. — Может, совпало, не отрицаю. Жаль сообщать, но на тебя будут давить ради решения, что позволит Алькоро полную власть, но такая свобода будет дорого стоить остальному Востоку.
Я лепетала, пытаясь собрать внятную мысль:
— Ты не понимаешь… не понимаешь, что замена Седьмого короля будет значить для моего народа. Я пришла сюда не для того, что ты могла…
— Джемма, — сказала она. — Ты попросила о помощи. Я пытаюсь помочь, как знаю. Я не понимаю религиозных нюансов твоей страны, но я понимаю власть. Я все детство училась удерживать и представлять власть. Я отбивалась от сил в и вне моей страны, что забрали бы ее у меня — и от тех, что забрали ее у меня. Страна сильна, когда сильно правительство. Ты хочешь понять, как я забрала озеро без армии? Потому что народ шел за мной. Мы можем сделать такое и для тебя.
— Ты считаешь, что я та, за кем им стоит идти, — сказала я, поражаясь, как она может говорить это. — Что за нами правильно идти.
— Никто не подходит для правления, — холодно сказала она. — Я не исключение. Вопрос, от чьих действий больше вреда. Твой муж и Прелат у власти делают из вас врагов для всего мира. Разве это хорошо для твоего народа? Если убрать их с трона без наследника, будет вакуум, что вызовет гражданскую войну. Это хорошо для твоего народа?
— Хорошо — это монархия, в которую они верят, — сказала я.
Ро кашлянул.
— Позволите… я понимаю, что я не король, но я знаю о людях, особенно под плохим правлением. Джемма, кто сказал, что они не поверят в тебя? Ты была рядом с Селено почти все его правление. Люди привыкли видеть тебя у власти, даже если в тени Пророчества. Даже Ассамблея, думаю, быстрее признает тебя, чем незнакомца на троне — известное против неизвестного.
— Они не предпочтут убрать монархию? — спросила я, немного злясь на то, как спокойно он звучал. — Установить выборы, как у вас?
— Все это не лучшие варианты, — отметил он. — Но даже соревнования кампаний намного мягче, чем заставлять страну понять власть монарха. Но я пытаюсь быть реалистом — Сиприян не менял монархию на Ассамблею. Мы всегда такими были. Не ясно, что будет, если сделать в Алькоро выборы, — он пожал плечами. — Если монархия в Алькоро никуда не приведет, если Пророчество станет таким, как люди не ожидали, то твой народ будет рад видеть знакомое лицо у власти.
Я не упустила теплый взгляд Моны в его сторону, она плохо знала любовь, так что скрыть это не смогла. Она повернулась ко мне, желая, чтобы я вздохнула, всхлипнула и признала их правоту — это был единственный путь вперед.
Я всхлипнула, но не вздохнула. Я вытащила платок, что Ро дал мне раньше, и прижала к глазам. Я надеялась не на это. Я много раз представляла, как активно возрождаю Алькоро, я часто сидела над пергаментом, изливала мечты об университете, о здоровом Селено рядом со мной, о счастливом народе. Чужая сила не спасет страну, я не смогу забрать Селено, и страна развалится.
Нашу монархию перестанут толкать Прелаты, зато соседи будут жалеть Алькоро и давить на нас. Я не смогу ничего делать без одобрения озера Люмен, Сильвервуда, Сиприяна, Виндера и Пароа. Они позволят университет или это будет слишком нагло? Как и во всем, я надеялась на силу титула Селено, чтобы осуществить это. Но сама и в стране, которую сдерживают соседи…
Вдруг я перестала хотеть быть с ними в комнате. Я опустила платок Ро и остывший чай на стол.
— Я вернусь в постель, — сказала я.
Разочарование мелькнуло на лице Моны, она сжала губы. Ро, как всегда, был понятнее, его лицо было исполнено симпатии, было искренним. Я не знала, достигну ли того момента в жизни, когда меня не будут жалеть люди.
— Мне жаль, Джемма, — сказал он.
— И мне, — я встала. Они тоже встали. Я отвлеклась, складывая платок Ро. — Я постираю его и верну, — сказала я.
— Оставь, — мягко сказал он. — Мона вышивает их как валюту. Скоро придется использовать их как салфетки.
Его юмор только усилил мою тревогу. Ранние рыба и лук бурлили, и я спрятала платок в карман.
— Тебе принесут завтрак утром, — сказала Мона. — Но проси, если что-то нужно.
Я поблагодарила и пошла к двери, хлопнула ею. Я прижалась к ней на миг, охваченная тем, как скопились мои решения. Я все испортила. Как я могла все исправить?
Пророчество. Оно все еще было ответом.
А теперь я привела нас сюда, думая, что тут будет убежище, место, чтобы подумать без Прелата, совета или толпы мятежников. Мне нужно было поговорить с Кольмом.
Потому что я начинала понимать, что устроила.
Я надеялась, что Селено здесь приведет к концу войны.
Теперь я понимала, что это могло покончить с Алькоро.
Следующим утром, после завтрака, я прошла в комнату Селено — он снова спал, но недоеденная еда на подносе на столике показала, что он хотя бы немного поел вечером. Я вернулась к себе, надела новую блузку и юбку, взяла шерстяную шаль, чтобы обороняться от холода в замке, и пошла на поиски библиотеки.
Я остановила слугу для подсказки, и хотя его ответ был напряженным, он звучал понятно — Черный панцирь не казался большим местом. Но я вскоре поняла, что размер компенсировался поворотами. Я заворачивала за неожиданные углы и попадала на узкие лестницы, скользила пальцами по перламутровой плитке и гобеленам с водными существами, их глаза-жемчужины блестели в тусклом свете. Я восхищалась искусством, забывала, сколько поворотов сделала, вскоре заблудилась. Я надеялась, что шла в главное крыло замка, где смогу найти направление. Я попала в короткий зал портретов с видом на озеро. Я не была близко к нужному месту.
Я замерла, пытаясь решить, идти дальше или вернуться, смотрела на ближайший портрет. Я сосредоточилась и поняла, что это королевский портрет давних правителей. Я смотрела на стиль рисования с узкими глазами и маленькими ртами, с ручками, сжимающими камыши. Несмотря на старую технику, я узнала темно-золотые волосы, что были у Аластейров и сейчас. Я посмотрела на другую картину. Стиль был схожим, но у короля теперь были веснушки и большие круглые глаза. Я посмотрела на третий портрет, где заметила, откуда пошел подбородок Моны. Фигура вышла из-за угла, уткнувшаяся в документ. Мы подняли головы и вздрогнули. Это был Валиен. Я не услышала его тихие шаги.
— Королева Джемма, — поприветствовал он. — Как вы?
— Заблудилась, — честно сказала я.
— Ах, — он понимающе кивнул. — Я тоже. Я снова пошел в оружейную длинным путем.
Я улыбнулась. Он мог шутить, чтобы мне стало легче, но я была благодарна.
— Я искала библиотеку.
— Уже недалеко, думаю, — сказал он. — Как и лестница, которую я ищу. Поищем вместе?
— С радостью, — я пошла за ним. Мы миновали другой портрет, я посмотрела туда на шестерых членов семьи с веснушками.
— У нас есть такой же зал, — сказал Валиен. — Хотя я стараюсь там не ходить, это напоминает мне, что я должен зачесывать волосы, — он прижал серебряной короной черные пряди. — Общая черта моей семьи — пышные волосы, — он указал на ближайшую картину, где стиль стал проще и ярче. — А еще у нас тоже есть кольцо, что на всех портретах.
Я заметила кольцо с печатью из перламутра с вырезанными камышами на картинах, как и кулон Моны. Я заметила и его кольцо на пальце — зеленый камень в серебре.
— У нас шестиконечная звезда, — я кивнула на его ладонь. — А у вас?
Он протянул руку, вырезанный символ мерцал.
— Светлячок. Одно из маленьких — как там? — созданий света?
— Да, это… о! — я неуместно воскликнула и прижала пальцы к губам. — Прости… но твоя рука в порядке?
— Что? О, — он повернул ладонь, показывая старый шрам, что паутиной шел между его пальцев. — Ничего. Детская рана. Уже почти не беспокоит, хотя Элламэй любит напоминать, что из-за этого я криво стреляю.