— Он так смерть поймает, — сказала Элламэй, глядя в окно. — Представляешь, как ему будет больно, если он сляжет с простудой?
Мона вздохнула.
— Не больше обычного. Ему тут не нравится.
— О, нет, Мона.
— Да, — она выпрямилась. — Я все думаю, что он сорвется и убежит по реке.
— Не в ближайшее время, пока в Сиприяне проблемы, — сказала она. — Но мне кажется, что даже эти огни не прогонят его от тебя.
Она вдохнула.
— Он идиот.
— Я никогда не перечила.
Сарказм Элламэй мог все ухудшить. Я помнила, как Мона была сломлена, когда попыталась поставить Ро на место. Я коснулась ее руки.
— Он не уйдет внезапно, — сказала я. — Он слишком хороший для этого. И он явно хочет остаться с тобой надолго.
— Он идиот, — сказал она с дрожью в голосе. — Что ему здесь? Вы видите в нем короля?
Мы молчали.
— Нет, — согласилась она. — Не потому что он не подходит. Он мог бы, хоть и говорит иначе. Он систематично завоевывает восхищение всех в моей стране одной улыбкой. Я никогда не встречала человека, которого так любили бы, — она покачала головой. — Но он не может быть королем озера Люмен, потому что он ненавидит его.
Я смотрела, как он вертит огонь двумя кругами над головой.
— Ну…
— Это так, — возразила она. — Ты слышала его в комнате прошлой ночью. Он сделал вид, что это шутка, но в его шутках есть доля правды. Он верен своему правительству, своему народу. Оковы монархии — еще и чужой — сведут его с ума. А если я возьму на себя все, а он будет просто фигурой, он возненавидит это еще больше. Он застрял тут вдали от Сиприяна, не может участвовать в действиях правительства, которому так помогал, всегда под моим надзором… он будет презирать меня через год.
— Ты спрашивала его мнение? — спросила я.
Она затихла на миг, глядя на него, в ее глазах была далекая печаль.
— Мы ходим кругами, — сказала она. — Он сперва спорит, что не знает, как быть королем, что не думает, что будет хорошим, а я возражаю. Я потом мы меняемся, и я начинаю спорить, что не могу держать его там, где не хочет быть.
— И что он говорит на это? — спросила я.
— Что он готов остаться, — сказала она. — Что это того стоит.
— Потому что он хочет быть с тобой, — согласилась я.
— Я не могу верить, что это надолго, — спешно сказала она. Она повернулась ко мне. — У вас это было долго?
Я моргнула от ее смелого вопроса. Элламэй издала смешок.
— Как завернула, Мона… Почему не сказать прямо?
— Я серьезно, Мэй, — Мона посмотрела на нее. — Ты всегда говоришь, что из тебя плохой монарх, но доказательства говорят об обратном. Тебе нравится быть королевой.
Элламэй задумалась на миг, поджав губы.
— Да, — сказала она. — Конечно, этикет и ожидания двора могут целовать мои сапоги, но королевой быть мне нравится. И я все еще Лесничая при этом. Мне нравится, что я могу исправить ущерб, нанесенный отцом Вала.
Мона посмотрела на меня.
— А тебе нравится быть королевой?
Я смотрела на нее.
— Я думала, ты возразишь, что дело не в том, чтобы это нравилось.
— Не в том, — сказала она. — Но у вас был выбор. У меня — нет. И теперь я оказалась перед необходимостью попросить другого человека о таком решении. Я не знаю, с чего ему это хотеть.
— Отчасти из-за брака на любимом человеке, — сказала я.
— Но это не все, — ответила она.
Я смотрела на круг огня внизу. Ро крутил огни ближе к телу, переводил за спину и вперед.
— Мне нравилось быть королевой, — сказала я. — Когда-то мне очень нравилось. Принимать решения, участвовать во всем… как тебе, Элламэй. Но это потерялось где-то в пути, стало танцем вокруг Пророчества. Я потеряла возможность делать что-то самой. Решения, что были раньше простыми, стали паутиной религии и мотивов. Все нужно было делать от имени Селено, иначе это не имеет значения, — я посмотрела на них. — И я не думаю, что все можно измерить своим отношением. Но это не важно, потому что я больше не королева.
— Пока что, — сказала Мона. — Но я того же мнения — ничего простого в этом нет. Я — королева. Такой меня растили, и я не могу любить это или ненавидеть. Я не могу не быть королевой. И я не просто не могу убрать титул. Я ничего другого не знаю.
— О, знаешь, — Элламэй явно хотела поднять ей настроение. — Ты можешь нырять, плавать, писать договоры, а еще шить штаны и туники.
Мона недовольно посмотрела на одежду Элламэй.
— Я не против наряжаться, — сказала Элламэй. — Но мне не нравится, что я не смогу отреагировать, если что-то пойдет не так. Это повлияло изгнание.
— Мы в безопасном месте в моей стране, — Мона взмахнула руками. — На что ты собираешься реагировать?
Элламэй вскинула руки.
— Злые выдры и цапли-изменники, лабиринты коридоров, если на то пошло. Хотя сейчас я так оделась, чтобы позлить тебя.
Мона закатила глаза.
— Хотя бы честно, — она вздохнула и махнула на коридор. — Идем, Джемма. Снимем мерки. Осторожно, Мэй, я могу направить их снять мерки и с тебя.
— Я буду бороться, — пригрозила Элламэй.
Улыбаясь от их странной, но сильной дружбы, я пошла за Моной, оставив наш разговор о королях и королевах за замерзшим окном.
Когда портниха сняла мои мерки, подобрала мне обувь и осудила с Моной украшения — и потом Элламэй присела в боевой стойке, когда портниха приблизилась — наступил обед. Я не могла отказаться от их приглашения, желудок урчал, словно завтрака не было. После обеда Мона предложила переговоры, раз все мы успели отдохнуть. Я попросила час, сославшись на усталость после пути. Я поспешила по коридорам Черного панциря, пока не нашла вход в замок.
Я была глупой — буря только ухудшилась, а я была все еще в одной шали. Не желая тратить время на поход за плащом, я шла среди свистящего ветра, опустив голову и прижав руки к груди, поднимая взгляд, чтобы увидеть мачты над крышей.
Я не знала, как найду там Кольма, среди лабиринта сухих пристаней и троп. Но переживать не стоило. Я подошла к первому кораблю, его бока окружали строительные леса. Я уловила песню среди порывов ветра. Как и утром до этого — после пещеры прошел всего день? — я пошла на голоса. Дрожа, я обогнула скелет корабля и подняла голову.
Корабли были пустыми, кроме одного, где кипела активность. Люди цеплялись за нок-реи, балансировали на веревках и поправляя большие паруса, что хлопали на ветру. Я смотрела, голова кружилась от наклона трех мачт, но кораблестроителей это не поражало. Они пели, припев повторялся, ритм совпадал с тем, как они тянули за тросы.
Кольца меди, шипы из олова,
Вы тяните, каждый свой трос.
Впереди ярды, впереди буря.
Поднимайте, а потом вниз.
Я искала среди людей Кольма и нашла его на палубе, он работал с веревкой толщиной с мое запястье. Он широко расставил ноги, передвигал руки в такт с остальными, рукава были закатаны до локтей, несмотря на снег.
Чашка горячего, пинта другого,
Вы тяните, каждый свой трос.
Закончим работу, пока не поздно.
Поднимайте, а потом вниз.
Я пошла к кораблю, на боку желтым было написано «Дикий индиго». Я надеялась найти хорошее место для ожидания, где на меня не будут смотреть любопытные работники. А потом я поняла, что не одна хожу по пристани — место сузилось, и я столкнулась с фигурой, спешащей по пристани, укрывшись капюшоном. Вблизи я узнала повязку на голове.
Арлен.
Я подошла слева, не подумав, и он не повернулся через левое плечо, а крутнулся вокруг правого, посмотрел на меня неприкрытым глазом.
— О, — он удивился. — Королева Джемма.
— Здравствуй, — сказала я. — Прости, не хотела напугать.
— Нет, я просто не ожидал… что ты тут делаешь?
— Надеялась найти Кольма, — сказала я.
— Он здесь? — он задрал голову, но сейчас нам было видно только тросы.