— На палубе с остальными, — сказала я. — А зачем тогда ты здесь?
Он заерзал, и я поняла, что вопрос личный. Он поднял голову, взгляд искал, а потом нашел кого-то высоко на снасти.
— Я понял, что им будет сложно в такой ветер, — сказал он. — Они повесили последний вчера, и я думал…
Я пыталась сменить тему.
— Не поздно вешать паруса?
Это не ослабило его дискомфорт.
— Ах, обычно мы прекращаем до смены ветров в ноябре, но Мона хотела нас продолжать, на случай если…
Точно. Они защищали озеро от атаки Алькоро. Я решила не говорить об этом дальше.
Нас уже ждут в центре бури.
Вы тяните, каждый свой трос.
В одиночку в буре хуже.
Поднимайте, а потом вниз.
Я украдкой проследила за взглядом Арлена к дальнему парусу, где трое балансировали на веревках — нескладный юноша, крупный мужчина с косами в бороде и женщины с густыми кудрявыми волосами, что не пускал на лицо красный платок. Их паруса были последними, натянулись. С последним «вниз!» раздался свист, высокий и долгий. Женщина с кудрявыми волосами развернулась и спрыгнула, держась одной рукой.
Арлен судорожно вдохнул.
— Ненавижу, когда она так делает.
Паруса были закреплены, и работники спускались с корабля на пристань. Некоторые кивали Арлену или касались их шапок. Некоторые смотрели на меня, замечали смуглую кожу, украшение на волосах. Они узнавали мой народ, многие отводили взгляды или хмурились. Я постаралась скрыться за Арленом.
Кольм появился у борта, укутался в плащ. Он опустил взгляд и увидел нас, его взгляд на миг пересекся с моим, а потом скользнул к Арлену. Он посмотрел за плечо и махнул женщине с кудрявыми волосами. Она спустилась по доску, закрепляя свой плащ, ее щеки раскраснелись от холода. Ее глаза загорелись при виде Арлена, ждущего ее.
— О, — сказала она, радуясь. — Не нужно было приходить!
Он заерзал.
— Я просто подумал… ты забыла свою шапку. Тогда.
Он протянул вязаную шапку.
— Это не моя, — сказала она. — Это твоя.
— О, да? — он сунул шапку в карман плаща, не глядя туда. — Просто… я переживал с таким ветром.
Она встала на носочки и тепло поцеловала его. Несмотря на его смущение, он просунул руки под ее. Она впилась пальцами в его воротник, у нее было кольцо с печатью из перламутра, там были вырезаны те же скрещенные камыши, как и на королевских портретах. Арлен, наверное, отдал его ей.
— Сорча двигается на корабле увереннее всех, — сказал Кольм, спустившись к нам. — Такой ветер ее с канатов не стряхнет.
— Так получается, если по девять часов в день три года этим заниматься, — сказала она, отстранившись от Арлена. Она повернулась ко мне и окинула взглядом без смущения. — За это, думаю, благодарить нужно тебя.
Я потрясенно моргнула. Арлен кашлянул.
— Ах, кхм, Сорча…
— Не надо лекций, — сказала она ему. — Я была тут. Ты — нет, — она посмотрела на мой звездный обруч. — У твоего народа были проблемы с парусами, рвущими канаты. Они думали, что длина каната не та. Знаешь, в чем была причина?
— В чем? — спросила я, думая, что уже знала ответ.
— Я надрезала канаты, когда мы вешали новые паруса, — сказала она. — Они тратили на починку больше времени, чем плавали.
— Мы теперь работаем над перемирием, — сказал Арлен слишком громко.
— Ясное дело, — сказала она, надела капюшон на рыжие кудри. — А в реальности я бы хотела суп из фасоли.
Она пошла по дороге к Черному панцирю. Арлен виновато посмотрел на меня, развел руками и пошел за ней.
— Прости, — сказал за мной Кольм. — Я бы мог сказать, что не нужно принимать слова Сорчи близко к сердцу, но…
— Нет… — ее слова задели меня не так сильно, как я думала. А она надеялась, что задела меня. Я повернулась к нему. — Я хотела бы ее выслушать. Думаешь, она поговорит со мной?
— Возможно, но осторожнее с желаниями, — он надел капюшон и замер. — Где твой плащ?
— Я… — я хотела ударить себя, поняла, что сжалась от ветра и дрожала. — О, нет, Кольм, прошу. Не надо…
Но он уже расстегнул свой плащ. Он снял его с плеч и протянул мне. Его кольцо вспыхнуло под мрачным небом, стало видно два скрещенных камыша.
Я покачала головой, стараясь скрыть стук зубов, ощущая себя ужасно глупой.
— Прошу, не надо.
— Мне жарко, честно. Тот трос со шнурками не сравнить.
Я прикусила губу и вытащила руку за плащом. Он был не таким нарядным, как тот, что он дал мне вчера, темно-серый, без вышивки, плотный и водонепроницаемый. Я чуть покраснела, укутала им плечи и постаралась не вздыхать с облегчением.
— Спасибо, — сказала я, поднимая плащ, чтобы он не волочился.
— В замке найдем тебе свой плащ, — сказал он. Он кивнул вслед Арлену и Сорче. — Идем внутрь.
Мы пошли по снегу. Последние работники шли с нами к главной дороге. Они касались шапок и груди, проходя мимо Кольма, как делали с Арленом. Он кивал, приветствуя многих по имени.
Я искала безопасную тему, люди вокруг нас услышали бы.
— Зачем ты пришел сюда? Ради занятия?
— Ради полезного занятия, — сказал он. — Мона надеется удвоить флот к весне, так что собирали всех способных. И приятно строить что-то осязаемое.
— Что за песню все пели?
— У нас много таких, когда один запевает куплеты, а все присоединяются в повторениях. Они меняются от работы или погоды, поются снова и снова. Сейчас сложно найти тихое место.
— Потому что мой народ запрещал пение, — сказала я, решив, что это нужно признать.
Он склонил голову, мы догнали Арлена и Сорчу.
— Да, видимо.
— Все было проще в моей голове, — сказала я. — А теперь я вижу миллион мелочей, которые не учла.
— Все проще, пока оно не случается, — согласился он.
Мы оказались ненадолго без работников вокруг. Я понизила голос.
— Элламэй рассказала мне о петроглифах в Частоколе, — сказала я.
Он бросил на меня взгляд.
— Да?
— Вчера, — сказала я. — Она думает, стоит рассказать Моне.
— Мм, — он смотрел вперед. — Я не был уверен, стоит ли говорить Элламэй. Но иначе я не смог бы отправить письмо.
— Я его не получила.
Он выдохнул, дыхание собралось облаком.
— Мы особо и не надеялись, это не удивительно. Может, это даже к лучшему.
— Не знаю, но мы нашли другие петроглифы, — сказала я. — Мы с Селено по пути сюда. Потому мы и пошли в пещеры. Говорили, там другое Пророчество.
Он повернул голову ко мне.
— И?
— И… они были почти бесполезными, — сказала я. — Так размылись, что едва можно было увидеть что-то новое. Они не дали нам способ изменить Алькоро.
— Лишь дали понять, что была копия.
— Да, кроме этого, полагаю. Но будет сложно сделать из этого выводы. Потому мне нужно увидеть петроглифы в Частоколе, — я посмотрела на Арлена и Сорчу впереди. Мы почти их догнали. — Я просила Элламэй отвести меня туда как можно скорее.
Кольм посмотрел на мрачное небо.
— Придется ждать, если погода ухудшится.
— Это не может ждать, Кольм, — сказала я. — Мы не хотим, чтобы Алькоро послало отряды в Пароа или уничтожило при этом Сиприян.
Сорча оглянулась, держа Арлена за руку. Я притихла. Мы шли за ними, слушая обрывки их разговора. Стена Черного панциря приближалась.
— Новая классификация цикад, — сказал Кольм.
Я посмотрела на него из-за резкой смены темы.
— Ты смогла это сделать? — спросил он.
— Ты о моей работе? — спросила я.
— Да. Она закончилась только предположениями, что цикад нужно отличать от кузнечиков и сверчков. Ты смогла добиться изменений?
— О, да. Они теперь стали отдельным видом, — сказала я. — Полужесткокрылые, а не прямокрылые.
— Из-за природы их песни?
— Не совсем. Но это заставило меня задуматься об их классификации. Кузнечики и сверчки трещат крыльями для их звуков, но цикады используют тимбальные органы на брюшке для этого Другой механизм.