Селено чихнул и укутался в одеяло сильнее.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.
— Ужасно. Я же говорил, что валериана не работает.
— Ты спал, — возразила я.
— Спал, но ощущаю себя так, словно меня катали по каменному карьеру в это время. Я хочу маковый настой, лекарь давал его мне не просто так.
«Чтобы подавить тебя, управлять тобой, как механической игрушкой», — я подавила желание начать этот тщетный разговор — в своем настроении он только отмахнется и разозлится, а у меня не хватило бы терпения возражать.
— Просто принимай это и дальше. Элламэй сказала, что добавила больше березы от боли.
Он отвернул голову от остывающей чашки на столике.
— Алькоро совершило величайшие медицинские открытия в Восточном мире, — сказал он, — а она обвиняет нас в глупости. В Сильвервуде есть анальгетики, или они пытаются прогнать болезни молитвами?
Я подавила очередной вздох, раздраженная его оскорблениями. Он посмотрел на меня, я встала с кровати.
— Куда ты?
— Переодеться для ужина, — сказала я. Хотелось скорее расправиться с ужином, я не только была голодна, но и хотела скорее услышать от Кольма о новых петроглифах. — Я пытаюсь, Селено, правда. Я пытаюсь сделать для Алькоро все, что могу. И для тебя. Но было бы проще, если бы ты попытался договориться с Моной — тогда она сможет оспорить твой приговор после этого.
— Мой что?
Я застыла у двери. Отлично. Я сказала это вслух?
— Какой приговор? — спросил он.
Мои силы угасли, я вдруг захотела забраться под одеяла и оставаться там до конца бури, что бушевала внутри и снаружи замка. Я потерла лицо.
— Джемма?
Лучше не говорить ему.
— Еще секреты? — резко спросил он.
Я вздохнула и повернулась к нему.
— Я говорила с ней и Ро прошлой ночью. Они упомянули, что нам нужно готовиться к… расплате за все это.
— Например?
— Санкции, возмещение.
— Разве не об этом мы спорили час? — спросил он.
— Всего час?
— Расскажи мне, — его глаза зло блестели. — Хватит врать мне.
— Я не вру, Селено. Я пытаюсь понять, как это сказать, — я развела руки. — Мона и Ро сказали, что Ассамблея шести захочет выдвинуть обвинения. Против тебя. Они хотят сделать тебя военным преступником.
Он смотрел на меня.
— За что? — спросил он.
— За подавление двух стран, — сказала я.
— Сиприян забрали за тридцать лет до моего рождения, — сказал он
«Знаю. Я знаю, что это не твоя вина, что ты этого не просил для своего титула, что все это сделали за тебя. Я знаю, что это не важно».
— А ты? — спросил он в тишине. — Тебя тоже?
Я подавила желание прикусить губу.
— Нет, они… хотят вернуть меня на трон.
— Алькоро? — спросил он.
— Конечно, Алькоро.
Он уставился на меня.
— Они повесят меня и усадят тебя на трон одну?
— Это приговор в тюрьме, — спешно сказала я, хоть это не помогло бы. — В Сиприяне не казнят, и Мона оттягивает вердикт Ассамблеи.
— Надолго в тюрьму?
— На всю жизнь, — сказала я, прозвучало сухо.
Он смотрел на меня, а потом злым быстрым движением отбросил расшитое одеяло.
— Мы уходим, — сказал он.
— Что? Нет.
— Да. Пока я не в плену — а это я сразу назову поводом войны — мы закончили переговоры.
— Селено, прошу, ты не можешь путешествовать…
— Это не помешало тебе утащить меня из Алькоро! — он опустил босые ноги на пол и встал, глаза окружали тени на бледном лице. Он возмущенно указал на дверь. — Это абсурд. Это неправильно. Сиприян жестоко похитил тебя и держал в плену. Королева Мона потопила наш флот и убила всех на борту. Король Валиен и королева Элламэй подавляют нашу власть у других. Почему я — военный преступник?
Его последние слова звенели в гостевой комнате, отражались рикошетом пуль. Я поняла, что мои руки сцеплены на груди, губы сжаты. Я не отвечала.
Я не могла, потому что у меня были те же вопросы.
После долгой тишины он отвернулся от меня и прошел к шкафу.
— Иди. Надень то, в чем была в пути, чтобы Мона не обвинила нас в краже.
— Мы не можем сейчас уйти, Селено, — сказала я.
Он распахнул дверь шкафа.
— Можем!
— Почти ночь. Идет снег. И мы пойдем по реке? — он молчал, вытаскивал грязную одежду и бросал через плечо. — Селено, послушай. Дай мне хотя бы ночь. Одну ночь. Я пойду на ужин, а потом приду за тобой и возьму тебя в библиотеку. У Кольма есть информация, что поможет нам. Это может все изменить…
Его крик приглушил шкаф:
— Да, пусть еще один Аластейр принимает решения за нашу страну!
Я сжала кулаки и шагнула к нему.
— Он может помочь, Селено, поверь мне.
Он отвернулся от шкафа с вещами в руках, лицо исказил гнев.
— Поверить. Тебе?
Эти два слова были тяжелее и злее, чем весь монолог, ударили меня как два выстрела из арбалета. Я отпрянула. Нас разделяли пару футов, воздух между нами дымился. Его лицо дрожало, он смотрел на меня. Я не могла двигаться.
За стеной я услышала голос в моей комнате, а потом стук в смежную дверь. Служанка выглянула в щель.
— Королева попросила помочь вам одеться к ужину, — сказала она, не замечая напряжения между нами.
Селено смотрел на меня, ожидая реакции.
Я медленно выпрямилась, глядя на него.
— Я пойду на ужин, — сказала я как можно спокойнее. — Я постараюсь наладить все, а потом приду за тобой, и мы пойдем в библиотеку поговорить с Кольмом. Отдыхай, пей настой. Я скоро вернусь.
Изо всех оставшихся сил я отвернулась от него и пошла к смежной двери, где служанка смотрела на нас с любопытством. Я миновала ее, закрыла дверь и задвинула засов. После этого я пересекла комнату и выглянула в коридор. Два крупных стража стояли у двери Селено, как зловещее украшение замка. Они взглянули на меня.
Хорошо. Уйти он не сможет.
Без драки.
Я вернулась к комнату и подошла к служанке. Я была так растеряна, что не сразу увидела сияющую серебристо-голубую ткань, висящую на дверце шкафа.
— Это же не мое? — сказала я, замерев.
— Ваше, леди королева. Мерки должны быть правильными.
Темные цвета и золотые оттенки считались лучшими дома, а это платье выделялось бы, как кристалл среди угля, мерцало и вспыхивало в свете огней от жемчужин на вышивке. Служанка не замечала или не переживала из-за моего состояния, завела меня за ширму. Она потянулась к пуговицам на моей блузке.
— Я могу раздеться, — спешно сказала я. — А платье… можете застегнуть спину.
— Осторожно с рукавами, — сказала она. — Кружево хрупкое.
Это я видела — от плеч до запястий рукава были из изящного голубого кружева с радужными маленькими жемчужинами в узорах завитков. Я скользнула по ним руками, стараясь не тянуть ткань. Я прикусила губу, глядя на свои руки — винное пятно почти не было видно за кружевом. Может, его заметят только те, кто знает, но мне было не по себе. Я уже столкнулась с множеством непонятного, так что не хотела переживать из-за своей кожи. Я проверила воротник платья, что застегивалось на спине — ткань была плотной, поднималась на пару дюймов над ключицами. Если служанка оставит мои волосы распущенными, то пятно не будет видно.
Она подняла мои волосы.
Затянув шнуровку на спине, она усадила меня перед зеркалом и заплела мои волосы в изящный шиньон, заколола шпильками с жемчугом. Она нанесла розовую воду за мои уши, надела мне серьги в виде жемчужных капель. Она была отвлечена обувью, а я поворачивала голову, запоминая, как будет безопасно и не видно лиловое над воротником.
Я подобрала юбки, которых было несколько слоев, и поверх шелка было то же кружево с жемчугом, когда в дверь постучали.
— Джемма? — позвал Селено. — Ты еще там?
Я замешкалась, не зная, что еще он хотел мне сказать, или что буду делать, если он потребует покинуть страну с ним. Я в таком платье точно не смогу сделать ничего опаснее, чем поднять вилку. Я отперла дверь и открыла ее. Он стоял, кутаясь в одеяло. Его лицо на миг озарило удивление, он окинул меня взглядом.