— О, — он выпрямился. — Ты выглядишь… красиво.
Он выглядел плохо. Его волосы спутались на одной стороне, кожа покраснела от частого пота.
— Спасибо, — сказала я без эмоций. — Ты принял настой Элламэй?
— Приму, — сказал он. — Просто я подумал…
— Что?
Он вдохнул.
— Я хочу, чтобы ты взяла стража с собой.
— На ужин?
— Да. И всюду. Просто… Джемма, тут всякое может случиться. Я подумал, тебе не стоит ходить по замку одной, — он оглядел мою комнату, словно искал убийц по углам. — Ты сама сказала, что нам нужно помнить, что эти люди думают об Алькоро, и всего один злой житель или злой слуга…
— Мы будем ужинать в зале двора Моны, — сказала я. — Думаю, там будет безопасно.
— Просто возьми с собой одного, — сказал он. — Я прошу только этого.
Слова вырвались раньше, чем я их смогла остановить:
— Откуда вдруг забота обо мне?
Слова были жестокими, и я тут же пожалела о них, но не могла вернуть. Я заставила себя смотреть на него в ответ, его лицо было застывшим.
Через миг он отвел взгляд.
— Не важно, — пробормотал он. — Просто это меня успокоило бы.
Я мысленно вздохнула и отругала слабое глупое сердце.
— Если выпьешь настой и отдохнешь, а потом пойдешь со мной в библиотеку, то я возьму с собой стража.
Он укутался в одеяло плотнее, вздохнул и повернулся к кровати. Я посчитала это неохотным согласием, закрыла дверь и заперла ее. Я смотрела тихо на дерево минуту, тревожась, а потом пошла к двери в коридор.
Двое солдат посмотрели на меня, когда я вышла. Один был большим, казалось, он будет только рад сломать человека пополам. Другая тоже была бы этому рада, но не причиняя лишней боли. Я кивнула ей.
— Меня попросили взять вас с собой, — сказала я. — Чтобы охранять меня в замке.
— Нам приказали охранять короля Алькоро, — ответила она.
— Я объясню королеве Моне, почему вы не на посту, если возникнет вопрос, — сказала я. — Прошу, сопроводите меня в зал.
Если она и была против, то не показала. Она ушла от двери Селено, и другой страж встал посреди двери, большая ладонь легла на рукоять меча.
Зал был в белых знаменах, ветки березы были на стенах, их золотые листья сияли в свете огня от большого камина. В углу на арфе нежно играла девушка.
Мона отошла от придворных и приблизилась ко мне. Мой страж ушла к остальным у стены, все они расступились, пропуская.
— Добро пожаловать на день после солнцестояния, — сказала Мона.
— Спасибо, что все передвинула, — сказала я. — И спасибо за платье. Оно чудесно.
Она разглядывала меня с довольным видом.
— Цвет тебе идет, я так и знала. Приятно, что хоть кто-то не спорит из-за красивого платья.
Я посмотрела на Элламэй, спорящую с люменцем, изображающим удары невидимым мечом. Она выглядела красиво в тунике темно-зеленого цвета и серебряных штанах, ее темно-каштановые кудри ниспадали на спину, сапоги с бахромой были украшены перламутром. Валиен тоже так думал, все время улыбался ей, пока общался с придворным.
— Как Селено? — вежливо спросила Мона.
— Хорошо, — я старалась не показывать горечь от разговора. — Он отдыхает.
— Ладно, — она явно не собиралась дальше обсуждать его сегодня. Она помахала кому-то за мной. — Не стой в углу, Кольм.
Я оглянулась, Кольм подошел к нам, его щеки порозовели. Может, от работы на ветру до этого. Он был в королевском синем, как и Мона, мантия с вышивкой ниспадала до пояса, закрепленная брошью с жемчугом.
— Кольм сообщил, что ты наблюдала за «Диким индиго» днем, — сказала Мона, взяв с подноса три бокала белого вина и предложив два нам.
— Немного. Мне понравилась песня, — сказала я.
— Сегодня еще услышишь. Королевский хор готовится весь год к солнцестояниям, — она посмотрела мимо меня и чуть покраснела. — Ох, Свет. Прости, он раздражает советников.
Она поспешила к столу, где Ро энергично обсуждал что-то с несколькими придворными Люмена. Они не казались недовольными, они даже хохотали, когда Мона подошла к ним.
Кольм покрутил бокал пальцами.
— Мило выглядишь, — сказал он, его щеки порозовели.
Я отогнала темные мысли о Селено, стараясь вести себя дипломатично. Это было сложно, не хватало опыта. Но от этого зависели отношения стран.
— Спасибо, — сказала я. — У твоей сестры отличный вкус.
— Это ее сильная сторона, — он посмотрел на мантию на его плечах. — Хотя я ощущаю себя как шест с флагом в таком наряде.
— Красивый флаг, — сказала я. — Башни гордились бы тобой в ветреную погоду.
Шутка была плохой, но он все равно рассмеялся. Это прогнало остатки гнева, и я улыбнулась.
Улыбка была таким облегчением.
Он кашлянул, его улыбка стала шире, он склонил голову.
— Я… — он переминался. — Я прочел еще раз «Балладу о ныряющем зверинце».
— Что? — мои глаза расширились, я вспомнила наш разговор на пороге. — Баллада! Ныряющие игуаны! Да, да, и что там?
— Я проверил все, даже сноски, — он поднял голову, его глаза блестели. — Там нет ничего о ныряющих игуанах.
Я раскрыла рот.
— Шутишь.
— Ни разу, — он поднял руку, что-то было под его мантией. Он вытащил изящную книгу в кожаной обложке, края обтрепались, на обложке был золотистый камыш. Он протянул книгу мне.
— Это твое, — сказал он.
— Погоди, — сказала я. — Ты же сказал…
— Они не в балладе. Но я нашел книгу по истории Самны, а еще «Флору и фауну» Маглина, — за обложкой был листок с записями. — Как оказалось, они ныряют. Баллада не полная.
Я издала смешок и зажала рот рукой. Он тоже рассмеялся, придворная неподалеку растерянно оглянулась через плечо. Мы старались не мешать приятному гулу в зале.
Я с улыбкой взяла книгу и полистала ее. Книга была старой, каждая страница в старом стиле Люмена со сложными узорами по краям и смело раскрашенными животными, что скалились и улыбались. Я восхитилась черно-золотой норкой, провела пальцами по ее хвосту. Мой стиль иллюстраций не достигал такого эффекта. Я хотела скрыться в тихом месте и наслаждаться каждой страницей.
— Красивая книга, — сказала я, подняв голову. — Но мы спорили, есть ли игуаны в балладе, а не о том, что они могут нырять, — я отдала ему книгу. — Так что я в долгу.
Он растерялся.
— Это неправильно — выигрывать из-за мелочи, а не точно.
Я пожала плечами.
— Мы договорились. После пения я нарисую тебе игуану. Но покажу ее ныряющей.
Его улыбка была кривой, но искренней и яркой.
— Ты знала, что они могут плавать. Ты знала, что песня ошибается, — он вручил мне книгу. — Я буду рад плавающей игуане, но сохрани книгу как напоминание о моей ошибке.
— Нет, она твоя, — сказала я, хотя пальцы сжали обложку, и я снова подумала о рисунке норки.
— Да, — согласился он. — И я хочу отдать ее тебе. Это будет напоминать мне о том, что нужно сначала лучше исследовать, а потом спорить.
Я невольно улыбнулась, глядя на камыши на обложке.
— Ты лучший ученый, чем многие академики в наших залах дебатов. Ты смог принять идею, основанную на новом доказательстве.
Он пожал плечами.
— Нет смысла спорить с правдой. И мне все еще нравятся игуаны.
Мой смех, к счастью, заглушила заигравшая громче арфа, и мы притихли, в комнате воцарилась тишина. С улыбкой Мона взяла Ро за руку, заставляя его замолчать. Она прошла во главу стола. Все заняли места по какой-то схеме. Слуга отвел меня к месту рядом с Моной, усадил меня рядом с Ро и напротив Элламэй и Валиена. Кольм сел с другой стороны от меня, уголки его рта дрогнули, я спрятала книгу с балладой под стул. Мона подняла бокал и произнесла короткую теплую речь о союзниках и друзьях, о начале нового года. Ужин начался.
Я чуть не расплакалась от вида и запаха горячей еды. Я всегда буду голодной, или это все результат стресса и неуверенности? Я не знала, и в тот миг мне было все равно. Я проглотила первое блюдо из тушеной рыбы, тарелку зелени с клецками, что подали следом. Я едва остановилась на смех, когда Ро не смог скрыть отчаяния при виде жареных мидий. А я накалывала на вилку столько, сколько умещалось. Когда подали мясной пирог, я сыто притихла, слушая бодрые разговоры вокруг.