Я прижала ладонь к полу меж двух прутьев.
— Да, — прошептала я.
Его пальцы скользнули вперед, его большая ладонь охватила мою. На его ладони были мозоли, одна была на среднем пальце — мозоли от работы и письма. Его ладони были холодными, как мои, но ощущение кожи на коже послало по мне ток, что ослабил узел в животе. Я прикусила губу, борясь со слезами. Не сработало. Каменные стены усилили мой всхлип.
Пальцы Кольма сжались на моих. Я попыталась вытереть глаза другим рукавом.
— Прости, — прошептала я.
Он подвинулся, свободная рука проникла меж прутьев. Пролезло только до запястья, но он дотянулся до моих колен. Он нежно потянул, притягивая меня ближе, к металлу. Прутья были ледяными, но их перекрывал жар его тела. Он прижался, и наши тела соприкасались меж прутьев, он прижался лбом к моему.
— Плачь, сколько тебе нужно, — прошептал он.
Мы сидели так, прижавшись сквозь прутья его камеры долго, и я забыла о холоде пола и металла. Его большой палец скользил по моей ладони, но чаще замирал на месте. Тишина между нами была уютной, без секретов и вражды, без смятения. Мирной.
А потом в конце коридора скрипнула дверь. Мы отпрянули. Сапоги прошли по полу, пальцы Кольма ускользнули от моих. Стало видно незнакомого солдата.
— Королева просит вас вернуться в замок, — сказал он.
Мона будет злиться. Я подавила вздох, неловко встала на ноги. Кольм в дюймах от меня сделал так же. При страже, вспомнив, что я вернусь туда, где на меня все злятся, я вдруг снова стала робкой. Я сжала плащ в кулаках, осторожно посмотрела в глаза Кольму.
— Прости, — сказала я. — Я попытаюсь поговорить с твоей сестрой.
— Все хорошо, — сказал он. — Не кори себя, Джемма.
Он отпустил прутья, и, несмотря на стража, я коснулась его ладони. Она была холодной.
Я вдохновилась, потянулась к горлу. Я расстегнула плащ, убедилась, что страж видел, как я убрала брошь карман, а потом отдала ему ткань. Плащ был маленьким для него, едва ли отогнал бы холод. Но он без слов принял ткань, прижал ее к груди, словно я дала ему что-то дорогое.
— Спасибо, — сказал он.
Страж кашлянул, жестом указал мне следовать по коридору. Я поспешила за ним.
Снаружи с озера дул пронзающий ветер. Я склонялась из-за него, он проникал под одежду, я крепко прижимала руки к груди. Мы миновали край города, высокая стена окружала Черный панцирь. Я прошла за стражем через врата, чуть не отпрянула от какофонии копыт и топота во дворе. Я шарахнулась в сторону, конюх спешно уводил каштановую лошадь в зеленой накидке.
— Что происходит? — спросила я у стража, когда мы подошли к дверям замка.
Он не ответил.
У входа было не менее людно. Слуги бегали с волнением, почти в панике. Я ускорилась. Близился полдень, я отсутствовала не так и долго. Что произошло за это время, что начался такой беспорядок?
Мы прошли по большой лестнице, что вела на этаж выше, и я поняла, что страж ведет меня в комнаты Моны. Я начала продумывать, как вести себя с гневом Моны. Выступить упрямо? Попробовать воззвать к голосу разума? Попросить прощения?
Сдаться и оказаться за решеткой?
Площадка сверху была украшена изящными гобеленами и потолком с арками, но мой взгляд манили двери слева. Мы миновали первую, вторую, на них были вырезаны камыши. Я смотрела на двери, не поворачивая головы. Комната Кольма.
Кольцо его жены.
Я следовала за стражем, пытаясь подавить желание открыть дверь, пока мы не добрались до конца коридора. Одна из двойных дверей была приоткрыта, трое стражей стояли в комнате за ней. Мы миновали их — я избегала взглядов — и прошли дальше.
Комната подходила Моне идеально. Изящные сине-белые драпировки на стенах, кресла, покрытые шелком. Картина Маяка, сияющего в свете утреннего солнца над трещащим камином. И всюду был жемчуг — большие жемчужины в ручках дверей, маленькие на подушках, серые на камине, белые на шторах. Вся комната мерцала.
Слева была закрытая дверь, наверное, в спальню. Страж отвел меня к другой стене, где была открыта другая дверь, показывая длинный отполированный стол и величавый письменный стол. Оба были завалены бумагами и картами. Я отодвинулась, мимо промчался другой человек, и я через миг поняла, что это был Арлен. Я вдохнула, готовясь к его гневу, но он едва взглянул на меня, хотя я была справа. Он сжимал сверток пергамента под рукой, почти выбежал в комнату за этой.
Я в волнении шла за стражем в кабинет.
Мона и Ро стояли по сторонам длинного стола, в этот раз я не помешала их личному моменту. Их лица была напряжены, как и позы, они стояли лицом друг к другу. Я зашла, и они повернули пылающие взгляды ко мне.
— Джемма, — заявила Мона.
Я оглянулась, страж закрыл за мной дверь, и я ощутила себя кроликом в клетке.
— Что происходит? — спросила я. — Если это из-за…
— На чьей ты стороне? — резко спросила она. — Говори быстро, мне нужно принять решения.
— Ч-что?
— Твой народ идет, — сказала Мона. — Шесть кораблей с тремя мачтами плывут по водным путям, они в цветах Алькоро, вооружены баллистами и чем-то вроде требюше. Скауты Мэй прибыли час назад с новостями.
Мой рот открывался и закрывался, как у рыбы.
— Ох, — сказала я.
— Сколько солдат может быть на каждом из кораблей? — спросила она.
Я переводила взгляд с одного на другого, дыхание участилось, пока я обдумывала новости.
— Я… не знаю, — сказала я. — Зависит от… того, скольких они набрали за короткий период времени, и сколько еще в Сиприяне, — совет действовал мгновенно после пропажи Селено, раз корабли добрались сюда быстро. Шаула принимала решения… мое сердце колотилось. Что это значило для моей мамы? Она смогла вернуться в Каллаис?
Ро провел рукой по лицу и за шеей, от легкости не осталось и следа.
— Мне нужно вернуться в Сиприян.
— Нет смысла, — твердо сказала Мона, и это, видимо, они напряженно обсуждали, когда я вошла. — Если Лесная стража увидела корабли на своих постах, они уже миновали Сиприян.
— Алькоранцы могли оставить еще корабли в Лилу, — сказал он. — Они будут ждать, что приплывет подкрепление. Нам нужно связаться с Ассамблеей, Мона.
— Мы передадим им весть, когда сможем, — сказала она. — Сейчас нам нужна информация, что может дать Джемма, а потом уже связываться.
Ро повернулся ко мне, голос был тяжелым.
— Твой народ двигает силу по суше в дополнение тем, что на реке.
— Не знаю, — сказала я.
— Они будут бороться через пути Сиприяна или обойдут их?
Я вспыхнула.
— Не знаю.
Он кивнул, ожидая такое, и начал собирать бумаги. Пергамент Моны зашуршал от дрожи ее рук, а я еще никогда не видела дрожи ее рук.
— Нет смысла плыть по реке, если по ней уже плывут корабли Алькоро! — сказала она.
Он поправил стопку и сунул под руку.
— Я могу выплыть в темноте и проскользнуть мимо них.
— Я не отсылаю тебя обратно в Сиприян!
Ро глубоко вдохнул, я видела, как сложно ему противостоять ей.
— Я не прошу отослать меня, леди королева. Не только ваша страна может пострадать.
Под ее безмолвным взглядом он пошел к двери. Я прикусила губу, он миновал меня, глядя вперед. Дверь тихо щелкнула.
Глаза Моны пылали, она смотрела на дверь за моим плечом, она выглядела дикой. Ужасная тишина миновала, и Мона обрушила бумаги на стол. Она прижала кулаки к столу, опустила голову, словно подавляла эмоции физически. А потом заговорила тихо и отрывисто:
— Твой народ будет тут меньше, чем через день, — сказала она. — Мне нужна вся информация, что ты можешь дать.
Я колебалась.
— Селено подошел бы лучше…
— Селено нет, — сказала она, подняв голову.
Сердце замерло. Нет? Нет? Как это понимать?
— Как нет? — сбивчиво спросила я.
— Он пошел в Частокол, — сказала она. — Ушел через пять минут после тебя утром. Мэй и Валиен с ним. Ведут его в ту пещеру.
— Оба?