— Не слушай его, Оаким, — кричит Анубис. — Убей его сейчас же!
— Хозяин, это правда, что он знает мое имя? Мое настоящее имя?
— Он лжет! Убей его!
— Я не лгу. Подними жезл, и узнаешь правду.
— Не дотрагивайся до него! Это ловушка! Ты умрешь!
— Стал бы я громоздить все эти сложности, чтобы убить тебя, Оаким? Кто бы из нас ни умер от руки другого, выиграет лишь шакал. Он это знает и послал тебя совершить подлость. Смотри, как он смеется!
— Потому что я выиграл, Тот! Оаким пришел убить тебя!
Оаким приближается к Принцу, затем наклоняется и берет жезл.
Он кричит, и Анубис вздрагивает от этого. Затем крик в его горле превращается в смех. Он поднимает жезл вверх.
— Молчать, пес! Ты использовал меня! О, как ты меня использовал! Тысячу лет ты обучал меня смерти, чтобы я без содрогания мог убить моего сына и моего отца. Но теперь ты смотришь на Сета Разрушителя, и дни твои сочтены! — глаза его сверкают сквозь перчатку, которая покрывает все его тело, и он стоит в воздухе. Луч голубого света бьет из жезла, но Анубис успевает растаять раньше: с ними остается лишь его вой.
— Сын мой, — говорит Сет, касаясь плеча Тота.
— Сын мой, — отвечает Принц, склоняя голову Позади них тает кольцо зеленого пламени.
А темная вещь все кричит и плачет где-то во тьме.
СЛОВА
— Что это значит? — спрашивает лорд Юискиг Рыжий, отправившийся с двадцатью своими людьми поднимать Пограничный край против Дилвита Лигламентского.
Его отряд сквозь туман вглядывается в скалу, на которой высечены слова.
— Я слышал об этом, мой повелитель, — отвечает его капитан. — Это дело рук поэта Фрамина: у него занятный способ — он бросает свои поэмы на ближайший мир, и куда бы те ни упали, они сами записывают себя в самом надежном месте, какое только найдут. Фрамин гордится тем, что записал притчи, проповеди и поэмы на камнях, листьях и в ручьях.
— О, так это он? Ну а что означает эта поэма? Можно ли ее считать добрым предзнаменованием?
— Она ничего не означает, Повелитель, ведь все знают, что Фрамин безумен, как голинди во время гона.
— Ну, тогда давайте помочимся на нее и поедем дальше.
— Да, Повелитель.
ТЕНЬ И МАТЕРИЯ
— Отец? — кричит тень черной лошади на стене.
— Да, Тифон.
— Отец! — крик разрывает барабанные перепонки, — Анубис сказал, что ты погиб!
— Он солгал. Осирис тоже, должно быть, уверял, что ударил Молотом для спасения Вселенной, так как я проигрывал битву?
— Именно так он и сказал, — говорит Принц.
— Но я не проигрывал, я выигрывал сражение. Он хотел убить меня, а не Безымянное.
— Как тебе удалось спастись?
— Я ушел в фугу в момент удара. Но Осирис все — таки задел меня, а Анубис нашел, бесчувственного, и утащил в свой Дом, а мои доспехи разбросал по всем Средним Мирам. Он готовил меня, чтобы сделать своим послушным орудием.
— Чтобы убить Тота?
— Именно.
— Так пусть он умрет! — говорит Тифон и, очерчиваясь пламенем, встает на дыбы.
— Постой, брат, — останавливает его Принц, — ему это не удалось, а шакала мы могли бы еще использовать…
Но тень черной лошади уже исчезла, и Принц опускает голову. Затем смотрит на Сета:
— Не стоит ли его остановить?
— Зачем? Анубис и так уже прожил лишнюю тысячу лет. Пусть теперь защищает себя сам. Никто, даже я, не сможет остановить Тифона, когда он в безумии.