Голова будто ватой набита, очень хочется снова забыться сном. От неудобной позы ноют затекшие руки и ноги. Я сижу, ссутулившись. Оглаживаю ладонями грудь и плечи Лиама, ощущая под пальцами теплую гладкую кожу, мышцы, которые напрягаются под моими прикосновениями. Вдруг я касаюсь полированного винкуласа. Лиам прочищает горло. Нет, что-то не так. Голос. Запах тела. На коже нет шрамов, а винкулас цел. Моргнув, понимаю, в чем дело.
– Натаниель! Я… прости. Пожалуйста, прости…
– Ничего страшного, ты просто видела сон.
– Что случилось?
Я пытаюсь выпрямиться, но из-за этого одежда, которая лежит сверху, соскальзывает, и ледяной воздух обжигает наши теплые тела. Быстро прижимаюсь к Натаниелю. Мы очень близко… и это пугает. Нельзя так. Что я натворила?
– Тебе приснилось, – хрипло шепчет Натаниель. – Твоя одежда промокла насквозь, ты очень замерзла на холодном ветру. Пришлось тебя согреть.
– Мне было не холодно.
И сейчас тоже.
– Нет, – тихо отвечает он. – Однако в какой-то миг дело приняло опасный оборот.
– Ой. Спасибо. Я… я почти все забыла.
Увы, я прекрасно помню, как целовала Лиама. Всю ночь напролет. Губы будто саднит.
– Даже понятия не имею, что произошло. Мы… я… ты?
Натаниель смотрит и серьезно, и с раздражением.
– Ты спала, Майлин. Тебе приснился он. Считаешь, я воспользовался тем, что ты плохо соображала и не могла отличить меня от Лиама Салливана?
Натаниель пытается скрыть горечь, и это ранит больше всего.
– Ты бы так не поступил.
Только вот я не знаю, как поступила сама. Надо бы встать и быстро одеться, но тогда придется вылезти из-под груды одежды и предстать перед Натаниелем и холодным ветром совершенно обнаженной. Свитера, штаны, даже нижнее белье лежат под нами на мерзлой земле. Чтобы достать одежду, придется встать и мне, и Натаниелю. Я чувствую ужасную слабость во всем теле, сердце бьется так, будто вот-вот проломит ребра. Поэтому я просто опускаю голову на грудь Натаниеля, которая мерно вздымается и опускается. Глаза слипаются.
– Поспи еще, – шепчет Натаниель. – Буря стихла, но ночь лучше переждать здесь. Обещаю, утром будет повозка.
Никогда не слышала обещания чудеснее.
Просыпаюсь я ночью. За пределами пещеры на снегу мерцает лунный свет. Тявканье лисы или какого-то зверя, похожего на нее, напоминает хохот. Мы пережили бурю. Собираюсь сказать об этом Натаниелю, но он мирно спит, и я не хочу его тревожить.
Из своего рюкзака я достаю половинку последнего шоколадного батончика. Осторожно выдернув из-под себя свитер, одеваюсь. Я все-таки разбудила Натаниеля. Моргнув, он улыбается мне устало, но довольно.
– Тебе лучше, Ваше Величество?
Я киваю:
– Все благодаря тебе. Спасибо.
«Спасибо, что спас мне жизнь. Спасибо за твою дружбу. Спасибо за то, что ты есть», – договариваю про себя.
– Будешь шоколадку?
– С удовольствием. Можно спросить? – Натаниель садится напротив меня. – Вот уже несколько дней меня мучает один вопрос, Майлин. Кто тебя побил?
Я вздрагиваю, будто меня ударили снова.
– С чего ты взял, что меня побили?
В темноте я почти не вижу его лица, но понимаю: он разочарован, что я уклоняюсь от ответа.
– У тебя на виске маленький синяк, – Натаниель касается его пальцем. Синяк едва различим, но все еще болит. – Похоже, кто-то залепил тебе неслабую оплеуху.
Открываю рот, чтобы ответить, но не могу выдавить ни слова.
– Не хочешь об этом говорить? – догадывается Натаниель.
– Ты тоже не все мне рассказываешь, так ведь?
Он отвечает не сразу, будто мой вопрос сбил его с толку и ему надо подумать.
– А ты спроси, – просто предлагает он.
– Алис! – вырывается у меня.
Не надо об этом спрашивать! Боюсь, узнав правду, я не смогу считать Натаниеля другом. Но уже поздно.
– Почему ты хотел жениться на Алис, хотя…
– Хотя она любила Салливана?
– Хотя она не хотела за тебя замуж. Проклятье, да она вообще не хотела замуж!
Опустив голову, Натаниель ерошит волосы.
– Вот как. Теперь я понял, за кого ты меня держишь. Ничего удивительного, что ты предпочла Салливана.
Я молча пододвигаюсь к нему ближе. Надеюсь, мы останемся друзьями несмотря ни на что.
– История тебе не понравится, – сдержанно говорит Натаниель, а я чувствую, как по спине бегут мурашки. – Но ты сама спросила. Дело было четыре или пять лет назад. Родители Алис владели продуктовой лавкой с закусочной во внешнем кольце Рубии и еще одним магазинчиком во внутреннем кольце, где проходит ярмарка. Место выгодное, но очень дорогое. Они влезли в долги.
«И ты купил их дочь?» – мысленно спрашиваю я.
– Некоторое время Королева относилась к этому с пониманием.