– Философию? В смысле «я думаю, значит существую»?
– Декарт. Да. Ты его знаешь? – спросила Брук.
– Конечно. Моя мать купила его футболку, когда он давал концерт. Шейн все время ее носил, – сказал Майкл, радуясь, что ее это развеселило.
Он услышал, как во входной двери повернулся ключ.
– А вот и мать моего будущего ребенка. Скоро вернусь, – сказал Майкл, вытирая полотенцем руки и направляясь к двери.
Кэрри вошла в коридор и была вынуждена прижаться к косяку, чтобы удержаться на ногах.
– Майкл, я думаю, мне нужна помощь, – сказала она. – У меня очень сильно кружится голова.
Его руки мгновенно ее обняли, и он посмотрел ей в лицо.
– Головокружение. Что сказал врач?
– Мне сказали, что это вероятно низкий сахар в крови и что мне нужно чаще есть. Но я не думаю, что причина в этом. Я чувствую себя как-то неправильно, – сказала Кэрри, почти заламывая руки от утомления.
– Попробуешь что-нибудь съесть? – спросил Майкл.
– Конечно… думаю, что да, – ответила Кэрри, опираясь на него, потому что у нее не было другого выбора.
Они вместе прошли на кухню, и Кэрри выпрямилась, когда увидела очень привлекательную женщину, сидевшую за столом.
– Здравствуйте, – сказала Кэрри, она сердито взглянула на Майкла и ее лицо покраснело. – Я что-то прерываю?
Майкл снова закатил глаза, заставляя Брук захихикать.
– Оставь эти гормоны для реальной ситуации. Садись за стол и поздоровайся с дочерью Джессики, а я пойду, принесу тебе еды, – приказал он.
Разбушевавшаяся ревность исчезла, но Кэрри почувствовала себя еще более больной.
– Прости. Ничего себе способ познакомиться с женщиной, которая вслепую согласилась стать моей подружкой невесты, – сказала Кэрри, подходя к красивой женщине и протягивая руку. – Отвратительный день выдался. Я – Кэрри Аддисон.
– Я – Брук Дэниелс. Мама попросила встретить ее здесь, и я обманом заставила твоего жениха меня покормить, – просто сказала Брук, пожимая руку Кэрри.
– Твоя мать потрясающая, – искренне сказала Кэрри. – Мы с ней в шутку решили однажды открыть совместную галерею.
– Могу поспорить, она бы очень хотела стать хозяйкой художественной галереи, – сказала Брук, замечая бледность Кэрри. – Ты в порядке? Выглядишь очень бледной.
Кэрри кивнула и села на ближайший стул.
– Да, но я не знаю, смогу ли что-нибудь съесть, – сказала Кэрри, когда Майкл поставил перед ней тарелку.
– Попробуй немножко, – приказал он, наклоняясь, чтобы оставить на ее губах горячий поцелуй.
И остаток беспокойства Кэрри о том, что она обнаружила Брук на кухне наедине с Майклом, был изгнан его как всегда страстными губами.
Ее захлестнуло чувство вины за первоначальную реакцию, за которым последовало ощущение, что она имеет право на недоверие. После ее первой встречи с терапевтом, она была гиперчувствительна к своим противоречивым чувствам и совершенно не могла предотвратить такой эмоциональный отклик.
Другими словами, ее жизнь была отстойной, а она была плаксой. Замечательный диагноз.
Кэрри шмыгнула носом, ругнулась и вытащила из диспенсера салфетку, чтобы вытереть глаза.
– Не знаю, что хуже – периодические приступы тошноты или постоянные рыдания, – пожаловалась она.
– Если так выглядит предсвадебный мандраж, я возможно никогда не выйду замуж, – сказала Брук, потянувшись и похлопав ее по руке.
Кэрри рассмеялась.
– Нет. Нет… это не из-за свадьбы. Я на втором месяце беременности, – заявила она. – Переживаю из-за этого сильнее, чем из-за свадьбы.
– Ты беременна два с половиной месяца, – поправил Майкл. – Я собираюсь повесить календарь и начать отмечать дни, так чтобы мы оба не могли сбиться со счета.
– Майкл, у меня всего девять недель. Перестань преувеличивать, – ответила Кэрри.
Взгляд Брук метался между ними, пока она ела свои овощи. Это было как смотреть по телевизору реалити-шоу.
– Вы знаете точную дату, когда зачали ребенка? – спросила Брук, снова рассмеявшись, когда они оба очень решительно ответили «да».
Майкл подошел к столешнице, порылся в ящике и вытащил календарь.
Кэрри сердито посмотрела на спину Майкла и закатила глаза, а Брук рассмеялась.
– Ты можешь складывать, как тебе хочется Ларсон, но все равно выйдет девять недель. Перестань меня подгонять.
– Ты права, – сказал он, дважды пересчитав. – Девять недель. А кажется дольше.