— О чем задумалась? — улыбнулся он, подойдя к кровати.
— Куда делось окно в потолке? — спросила я, постеснявшись озвучить свои мысли.
— Алекса, открыть окно в крыше.
Ставень буквально сливался с потолком и не был заметен, пока не отъехал вбок. В комнату пролился солнечный свет, и я насладилась его лучами.
— Ничего себе, — неудивительно, что я проспала так долго.
— О чем на самом деле ты думала? — Барретт погладил меня по щеке. — Расскажи мне.
— Ты действительно был девственником? — я облизнулась, стесняясь обсуждать то, чем мы занимались накануне.
Наклонившись ко мне, Барретт улыбнулся.
— Да, — ответил он, прежде чем поцеловал меня. — В это так сложно поверить? — откинув одеяло, Барретт повалил меня на постель. — Ты тоже до меня ни с кем не была.
— Я моложе тебя, — сказала я между поцелуями и обняла его за шею. — Почему на тебе столько одежды? — я потянула его футболку, спеша от нее избавиться.
— Божья коровка, мы сейчас не можем. В доме помимо нас еще десяток человек.
Отмахнувшись от возражений, я продолжила его раздевать. Сокрытие такого тела должно было караться законом. Тем не менее, я не хотела, чтобы кто-нибудь еще видел Барретта голым.
Он со стоном отстранился и попятился, оставив меня лежать на кровати и мучительно желать большего.
— Не хочу, чтобы кто-нибудь нас услышал, да и вряд ли у тебя ничего не болит, — Барретт тяжело дышал, и его голодный взгляд блуждал по моему голому телу.
— Мне плевать, — я села.
— А мне нет, — проворчал он сквозь стиснутые зубы. Барретт боролся с собой и был так серьезен, что я чуть не рассмеялась. Честно говоря, я тоже не хотела, чтобы нас услышали, но рядом с ним все разумные мысли вылетали из моей головы.
— Твоя бригада работает каждый день? — я и сама слышала в своем голосе недовольство.
— Нет, но если разрешить им сегодня поработать, мы успеем гораздо больше. К тому же их присутствие не даст мне мучить тебя снова и снова. Я знаю, что после прошлой ночи у тебя все болит.
Я пожала плечами, не заботясь о саднящем ощущении между ног. По правде говоря, я ожидала худшего, но Барретт вчера был очень осторожен.
— Стоп. Твои сотрудники в курсе, что ты ночевал здесь? — я покосилась на двери.
— Скорее всего, но я оделся к их приезду.
Застонав, я закрыла глаза, предвидя, как неловко будет столкнуться с ними. Все поймут, чем мы занимались. Внезапно Барретт накрыл меня собой, и я почувствовала тяжесть его тела.
— Люди все равно узнают, что мы вместе. Начинай привыкать.
— Я стесняюсь. И ты это знаешь, — отозвалась я.
— Ты уверена, что дело только в стеснении?
Посмотрев ему в лицо, я прочитала на нем беспокойство. Кто бы мог подумать, что Барретт тоже сомневался в себе? Наверняка женщины не давали ему проходу.
— Я не разбираюсь во всем этом. У меня такое чувство, что если я спущусь вниз, на мне загорится огромная надпись, сообщающая всем о потере девственности, — он в ответ лишь рассмеялся. — Да, очень смешно, — закатила я глаза. — Скорее всего, твои подчиненные даже не посмотрят меня.
— Поверь мне, божья коровка, они не посмотрят, если не хотят лишиться глаз. Я уже предупредил всех, что ты моя.
— Разве не оскорбительно, что ты говоришь обо мне как об имуществе? — поддразнила я.
— Но ты не имущество.
— Именно. Я не имущество, — я провела руками по его широкой груди. На самом деле я была согласна, чтобы Барретт считал меня своей. — Почему ты называешь меня божьей коровкой? — спросила я.
— Ты напоминаешь мне ее. Маленькая, рыженькая. Кроме того, я считаю, что ты приносишь удачу. Тебе не нравится?
— Нравится, просто хотела узнать, только меня ли ты так называешь.
— Я не привык давать людям прозвища. Мои сестры исключение. Их я обычно называю соплячками, — улыбнулся Барретт.
— А как они называют тебя?
— Ловеласом, — покачал головой он, вставая с кровати.
— Серьезно? — поразилась я.
— Это не то, что ты думаешь, — вздохнул Барретт. — Они вечно сводили меня с разными девушками, что неизбежно заканчивалось провалом. Ты не представляешь, насколько все было ужасно. Сестры заставили меня сходить на десятки первых свиданий и потом шутили, что я прыгаю от женщины к женщине. В конце концов, они смеха ради прозвали меня ловеласом, — он покачал головой. Прозвище ему явно не нравилось. Оно как минимум раздражало его.
— Как знакомо, — засмеялась я. — Я сама почти перестала пытаться.
— Почти? Или сегодня ночью перестала окончательно? — Барретт скрестил руки на груди. — Твое недавнее свидание с Марком плохо кончилось, — в его голосе сквозила ревность, понравившаяся мне больше, чем следовало.