— А какие? — пожал плечами Лаккомо. — Колонии под надзором. При попытке поднять бунт их просто выжгут напалмом с орбиты, как уже было где-то с пару сотен лет назад. Во избежание проблем.
— Жаль.
Лаккомо даже встрепенулся от такой реакции и, осознав, нахмурился.
— Эйнэ, это неуправляемые преступники.
— Ну, это же их преступники, а не наши! — жизнеутверждающе ухмыльнулся Лоатт-Лэ.
Привыкший обычно к отлову любых сомнительных кадров, Лаккомо предпочел просто промолчать. Эйнаор упер руки в бока и укоризненно уставился на брата.
— Еще скажи, что они убийцы и неблагоднадежные, неуправляемые члены общества.
— Да, они убийцы и неуправляемые, — хмуро повторил в тон Алиетт-Лэ.
— И это мне говорит тот, кто одним нажатием пальца на монитор выжег целую нашу колонию.
Лаккомо отвел глаза в сторону, словно в данный момент его крайне заинтересовал тактический стол.
— И продолжает выжигать во время боевых действий… — оскалился в улыбке Эйнаор.
— Не планеты, — поправил Алиетт-Лэ.
— Но тысячи людей.
— Сами вынуждают.
— Лаки, — младший ласково обратился к брату, — просто за давностью лет, сейчас ты самый массовый убийца во всей Федерации.
— Я знаю.
— И колонии считают тебя неуправляемым.
— Пока они так считают — ты правишь спокойно, и на тебя не устраивают покушений, — с полной серьезностью ответил Лаккомо.
— Чему я безумно счастлив!
У Алиетт-Лэ снова дернулась бровь от такого восторженного заявления на столь скользкую тему.
— Звучит, будто ты счастлив, что твой брат устраивает регулярно массовые зачистки.
Эйнаор покачался с пятки на носок и молча довольно расплылся в улыбке. Лаккомо тяжело вздохнул и смущенно потер переносицу средним и большим пальцем.
— Кстати, ты забыл про Фарэю, — напомнил Эйнаор, подтекая скользящим шагом к дальней стороне объемной карты.
— Я не забыл, я помню про нее всегда, — старший убрал руки от лица и устало прогреб волосы.
— Но почему не упомянул?
— Потому что этот рассадник пиратов еще более неуправляемый, чем все колонии строгого режима вместе взятые.
— Но я не помню, чтобы у тебя когда-то с ними были проблемы.
Эйнаор поймал в пальцы голограмму планеты и увеличил, словно собирался найти на изображении нечто новое. Лаккомо остановился рядом и по привычке сложил руки за спину.
— Естественно, у меня нет проблем с фарэйскими пиратами, потому что они умные и мигом покидают те сектора, где всплывает мой флагман! Зато доставляют массу проблем остальному космическому флоту регулярными налетами на одиночные крейсера любого класса и торговые баржи.
— Странно, что их не сбивают, — повертев шарик, Эйнаор отпустил его в свободный полет по траектории.
— А как их сбивать, — нахмурился Лаккомо. — Если все их космические суда — это продукт сумрачного пьяного гения, который словно собирал каждый корабль из запчастей разных классов. Они иногда не лоцируются радарами, а по скорости оповещения друг друга, такое ощущение, что пользуются своей собственной сетью спутников. Поисками которой грезит половина верховного состава ОКФ. Только где ты найдешь во всем этом огромном космическом пространстве хотя бы один калечный спутник?
Эйнаор осторожно покосился на брата за резкость высказываний и мельком подумал, что такая информация не бывает просто из чужих уст, а добывается на собственной практике.
— А отследить систему связи через захваченный фарэйский корабль? — предложил Величество.
— Не бывает захваченных фарэйских кораблей. Протоколы на самоучнитожение у них стоят на каждом судне.
— Допустим. Но судя по общим данным — у пиратов нет крупных кораблей. Только малые крейсера. Как они могут быть настолько серьезной проблемой?
— А почему ты решил, что у них нет тяжелых кораблей? — даже повысил голос Лаккомо, а потом его понесло на волне настоявшейся многолетней недосказанной экспрессии. — То, что внешне это может быть начинка от полуразбитого старого военного крейсера, вовсе не означает, что внутри у него не стоит двигатель от современного тяжелого линкора. Компактный тяжело бронированный крейсер с мобильным скоростным двигателем линкора и силовым ядром от тягловой баржи — это же просто солнечная похмельная мечта наводчика. Где и в какой момент окажется это чудо инженерной сварки — не понятно. Как его ловить — не угадаешь. А с учетом, что управляют таким кораблем, как правило, самоучки, то никогда не сообразишь, куда оно полетит вопреки здравому смыслу, тактике, логики и инстинкту самосохранения. Может оно вообще пойдет на тебя на таран. Подумаешь, носовую броню потом придется заменить. На планете отлить новую за полмесяца не проблема.
Такой вопль души брата удивлял. Особенно при заявленном отсутствии проблем с фарейскими кораблями. Напрашивались выводы, что или в генералитете они прослыли такой серьезной занозой или Лаккомо устал за ними охотиться в начале своей службы.
— А разобраться с самой планетой? Все командование на Цинтерре ведь знает, что Фарэя — это гнездо их пиратского флота.
— А как ты с ней разберешься? — всплеснул руками Алиетт-Лэ. — Бомбить Фарею бесполезно. Все население свалит вниз, в шахты. Сверху и без того только голая пустыня. Внутрь же при всем желании не добомбишься. А даже если спрятавшихся шахтеров засыпет поверхностными толчками — они откопаются заново. Выжигать их напалмом — только оказать услугу. Они тебе еще потом спасибо скажут, что потравил у них паразитов.
Эйнаор молча хлопал глазами, глядя на невзрачную планетку, полностью лишенную поверхностных водоемов. Алая пустыня, равнины и нескончаемые горы — вот и весь пейзаж многострадального мира. А ведь для кого-то он предел мечтаний и родной обожаемый дом.
— Самое тупое, что можно делать — это бомбить арконовые шахты. Я буду ржать в лицо тому, кто рискнет стрелять по ним кумулятивнымы снарядами или импульсными установками, — сказал Лаккомо с лицом, настроенным не на улыбку, а на скорее на удар в рожу. — Вся Фарэя — это один сплошной рудник, покрытый ровным слоем как раз тем самым материалом, который скрупулезно собирают на других планетах на корабельную броню. Надо быть идиотом, чтобы надеяться на какой-то эффект.
— А газом?
— Что газом? У них такая вентиляция, что любой газ осядет конденсатом еще на первом уровне, а потом фарэйцы радостно соберут его в канистры и продадут на черном рынке.
Эйнаор честно поборол желание взоржать. Как-то очень ярко он словил от брата ментальный образ, как однажды он с энтузиазмом по-дешевке скупал канистры с химическим оружием на фарэйской барахолке. Просто так, от природной жадности. И складировал на корале. А все, что не успел выкупить, потом еще несколько лет всплывало в разных точках звездной системы в мелких мафиозных войнах. Экологи тогда орали на всю Интерсеть.
С таким рассказом фарэйцы начинали нравиться ему все больше и больше.
— Применять торговые санкции против них бесполезно. Огласишь запрещенный для ввоза на Фарэю продукт — можешь смело считать, что проставил маркерный прицел на ближайший торговый грузовоз с только что запрещенным товаром. Своруют из-под носа всё, включая флот сопровождения.
Лаккомо злобно выдохнул, взяв короткую паузу. Несмотря на то, что между эскадрой «Стремительного» и Фареей был в свое время установлен этакий нейтралитет, пираты все равно продолжали мелко тиранить остальной флот. И Алиетт-Лэ в принципе могло бы быть глубоко безразлично на отношения ОКФ с нелегалами, если бы не регулярные вызовы со стороны армиралтейства. Вынуждающие иногда Лаккомо сниматься спешно с места, чтобы «защитить дружественные корабли». Отказывать командир «Стремительного» пытался, и иногда у него даже получалось ссылаться на свое далекое местоположение. Но частота таких вызовов иногда переходила все границы терпения. Тогда Лаккомо очередной раз прицеливался к проблемной планете, но вновь понимал, что такими методами рассадник вольного ворья не устранить.
— Поэтому еще против Фареи беспозены все экономические войны. По причине отсутствия у них самой экономики как класса. А попытаешься устроить им планетарную блокаду — так у них половина кораблей всегда в космосе и в любой момент могут ударить в спину. Хуже только, если сразу не разбомбят всю систему блокады. Значит, где-то готовится вторая «Фарея» с базами и пиратами, которая вскоре может скооперироваться с первой.