Долгое и тяжелое молчание МЕГа на время стало для ТИСа подарком за откровения. Полиморф понял, что сказал много нового этому неспешному и иногда тугому собрату. Глухота внешнего фона сто четырнадцатого лучше всего показывала ступор, в который он впал. Как будто весь мир вокруг него вывернули наизнанку. Не менее.
«Или ты не убивал таких, как сам? — с издевкой спросил ведомый, понимая, что нащупал правильную точку воздействия на старшего. — Тебя всегда посылали только против людей и их роботов? То есть… ты всего этого даже не знаешь?»
Коварная фраза подействовала на массивного собрата, как электрический разряд под сопло. Мгновенно выходя из ступора, сто четырнадцатый полыхнул фоном, жадно окутывая ТИСа своим вниманием.
«Не знаю — что?» — как вал тяжелых камней накатило неумолимое давление МЕГа, но младший как будто даже умылся этим фоном, смывая накатившее сумасшествие.
«Тот конвеер, который нас добывает и создает».
Никогда еще в компании этой древности ТИС не чувствовал себя настолько нужным. Как зажатый в угол под грубым вниманием старшего, ведомый сиял чистым довольством оттого, что его слова и знания сейчас позарез важны МЕГу. Ему важно всё. От мелочей, которые очевидны для пятерки, до уникальных сведений, которые знает только младший. ТИС беспринципно кайфовал под этим жадным давлением, растягивая допрос, как прелюдию к сладкой пытке над разумом.
«Спроси еще», — остренько попросил ТИС вкрадчивой иголочкой сигнала дразня и царапая старшего напарника.
«Продолжай, — медленно усиливая накал своей воли, процедил МЕГ. — Подробнее. С начала».
В отличие от верткого полиморфа, ведущего все больше бесила эта манера и само состояние беспомощности, в котором он оказался. Его злило даже такое раззадоривание и вынужденная необходимость задавать вопросы. МЕГ прекрасно понимал, что сам сел на поводок, и его «ведут», заставляя беситься и раскрывать эмоции. Но пока холодный рассчетливый разум позволял эту игру с сумасшедшим. Ради информации.
«Есть База. На Астероиде, — вертляво заговорил ТИС, прекрасно зная, что напарник намеренно поддается его игре. — Возможно, она не одна. Знаешь ты или нет, но туда свозят еще живые тела. Хранят там, пока не придет их время. А потом под тела строят машины. И все машины проходят отборочный полигон. Я был там. Очнулся уже на полигоне. В небе над битыми машинами, которые не прошли выбраковку. Я научился летать, еще падая и помня, каким я был. Позволь, я тебе покажу».
И следом за неосознанным мимолетным согласием МЕГ вдруг получил от напаринка короткий, но емкий образ, перенесший его обратно на тот полигон.
Там был холод и много тревоги. Наедине с безжалостной космической тишиной.
Падение. Как в колодец. Как с крыши многоэтажки. Только глубже. Дальше. Выше. Весь мой мир вокруг вновь становится тишиной. Даже ветер не свистит в ушах. Нет ушей, есть только сенсоры. Нет привычных ощущений, но есть бесконечный поток цифр. Цифры рисуют образы. Цифры складываются в жуткую картину. Все нервы звенят стройным хором от тревоги. Но собранность блокирует истерику, как всегда взывая к простой жажде выжить.
Земля приближается неумолимо. Хаос цифр вращает горизонт. Надо перевернуться. Надо сгруппироваться! Нет времени осматриваться. Надо остановить падение! Оттолкнуться от воздуха, словно во сне.
И это сработало…
Веса не стало. Но жар обдал плечи. Жар двигателей, что удерживали новое тело от падения. Новое… Из металла и масла. С глазами, что видят шире и дальше. С когтями, что могут смять жесткий металл как фольгу. С сенсорами, которые раскрашивают космос неоновой радугой знаков. И если это перерождение — то не могло быть подарка дороже и слаще. Не могло быть чуда желанней, чем новая сила, способная даже просто когтями вспороть бетон старых домов, вместе с их хрупкими обитателями. И в этой сладкой исполнившейся мечте родилось осознание, что гравитация более не властна. Малейшая мысль обращается в действие. Желания управляют полетом. А полет в небе не сложнее паркура. Где раньше высотные многоэтажные леса уходили в облака, а погоня превращалась в пляску со смертью, теперь в небе распускались огненные цветы войны. А искусство танца между препятствиями осталось все то же.
МЕГ отчнулся от погружения в образ, сам не ожидая, как глубоко его сознание окунется в чужой объемный блок памяти. Он почти почувствовал себя в чужом теле. Почти ощутил чужое предвкушение и острые грани мстительного довольства. А потом кадр завершился взрывами позади.
«По нам стреляли, чтобы мы не расслаблялись, — просочился своим сигналом в сознание ТИС. — Нас взывали к агрессии, чтобы мы научились ее контролировать. Нас били. Как в жизни. Чтобы мы могли отвечать. И я проходил проверку за проверкой. Один и в команде со звеном. Кто не рухнул и не был сбит — проходил на новый уровень. И так все дальше и дальше, и дальше…. Вокруг только цифры и никаких имен. Только порядковый номер, и ни тени привязанности. Хочешь унаеть, почему меня сделали лидером? Держи. Оцени».
Еще один образ, брошенный по открытому каналу связи, как зерно, пущенное щелчком с пальца.
Сигнал тревоги вопит непереставая. На хвосте множественные цели. Попытка сделать единый канал на группу провалилась. Гибель члена звена резанула по нервам всем сразу. Кольцо — плохая схема! Резонас проходит сразу по всем. Невыгодно. Плохо!
Истеричный цифровой вой напарника как ножом по стеклу режет нервы. Отключить. Не бросить. В мешанине взрывов и хаоса он только мешает. Небо пылает от огня со всех сторон, но звено еще можно спасти. Одному спастись не проблема, но это не то. Не так от нас ныне хотят!
Команда на переформирование связи. Разрыв прошлых цепочек и сортировка под одного. Доверять старшинство остальным нельзя — не вытянут. Значит вариант только один.
«Всему отряду — слушай мою команду!…»
Новые связи посыпались со всех сторон. Каждый член звена теперь как дополнительная рука. Как единый рой, заполняющий пробелы в цифровом потоке данных. И в центре этих данных — собственный разум, который отныне видит все слабые места не только отряда, но и противника.
Безумство всесилия настолько велико, что даже гибель очередного бойца меркнет перед стройным контролем всей группы. Ведь теперь этим роем так легко управлять… Достаточно мысли, чтобы разворачивать весь рой от препятствий и атак.
Как танец в центре урагана, где сам ураган — это…
Я.
«Ты не делаешь сейчас так в бою», — точно подметил МЕГ без укоризны, вычленив главное, что он понял, вынырнув после второго образа.
В его замечании звучал немой вопрос. Как итог после всего, что он узнал, окунувшись в чужое воспоминание. Бои не интересовали его. Всего лишь очередной вылет ради выживания. МЕГ поймал на себе то неуловимое чувство безграничного контроля над массой, когда сознание отстраняется прочь, словно показывая всю простоту боя со стороны. И оттуда, издалека, все выглядит элементарно.
«Ты прав. Не делаю», — подсластил ТИС его догадку.
«Почему?»
«Потому что чужое сомнение и недоверие ломает рой, — ответил полиморф. — А я слишком берегу остатки своих мозгов, чтобы позволять кому-то в бою конкурировать за свое старшинство. К тому же… это развращает. Дает мнимую уверенность в собственном всесилии. Но если ты становишься слишком опасен, всегда вмешивается Компания, которая принудительно отключает тебя от сети. А потом ты оказываешься у Нейролога. Один на один. И он говорит с тобой, где ты не прав».