Да конечно же я понимал. Слишком глубокий след во мне оставила схватка с безумным Сеятелем на Белоярской АЭС, чтобы даже восемь с гаком лет спустя не помнить каждую мелочь. А уж тем более то, как Рита тогда держала меня, как мы стали единым энергетическим организмом. Если б не она, та битва могла закончиться совсем иначе. Но… там был бой со страшным врагом, а тут?! Простой поиск же… Или нет?
– Я готов, но почему?
– Есть риск, что ее захлестнет чрезмерное желание найти Глеба. Да, я знаю, что ваша жена «лояльная» и эмоции у нее несколько пригашены, но… Там эгрегор. Он ошибок не прощает. У вашей жены нет подобного опыта. Она в таком деле новичок. Все вместе может привести к тому, что она провалится в эту тьму и не сможет вернуться в реальность. Ей понадобится якорь, который удержит ее здесь. Этим якорем станете вы. Сможете?
– Спрашиваете! – фыркнул я.
Молодец все-таки Прохоренков! Хоть и яйцеголовый, а тоже в психологии сечет: видит, в каком я нервном напряжении, и поручает мне дело. Важное, даже очень, пусть даже оно, дело это, не прямо сейчас. Я понимаю его необходимость и отнесусь со всей серьезностью. И перспектива эта хоть и не гасит разом мою внутреннюю трясучку, но сводит ее к минимуму. Дело приводит меня в форму, ибо есть такое слово «надо». И когда «надо», нервы и рефлексия отступают на второй план. Я все сделаю. Собственно, назад дороги уже нет: мы с Ритой играем ва-банк, и потому как никогда важно, чтобы мы были едины. Ради Глеба и ради нас. Это же важнее моих страхов, разве не так? Важнее.
Рита вдруг замерла, тело ее судорожно изогнулось, на бледном как смерть лице даже губы стали серыми.
– Биоматериал! – скомандовал Прохоренков.
Я, признаться, не сразу понял, о чем он, – мысли все были о крови Измененного, но Алина поняла и бросилась в соседнюю комнату. Я, протормозив несколько секунд, – за ней. Они были там. Два аквариума, битком набитые червями и опарышами. Живыми, копошащимися, мерзкими. Но для Риты они сейчас были тем, что доктор прописал. В момент жестокого стресса для организма пьющей жизнь нужно тупо пить жизнь, чтобы справиться с этим кризисом, и не важно какую. Мы трое – сувайворы и на роль доноров не годимся. А черви и личинки – хоть и примитивная, но жизнь. Много жизни. Я вспомнил, как умирал там, в лесу под Иркутском, когда меня ранил Измененный: тогда в ход пошли даже растения. Должно сработать…
Когда жизни в обоих аквариумах не осталось совсем, мы с Алиной поспешно вынесли их прочь. А когда вернулись, Рита спала. Не сказать чтобы мирно – у нее подрагивали пальцы, двигались глазные яблоки под сомкнутыми веками, дыхание было прерывистым и неглубоким. Эдуард весь был погружен в наблюдение за показаниями биомонитора.
– Ну что? – не выдержал я.
Он повернулся ко мне, и по лицу научника было заметно, что он тоже переживал и не успел спрятать следы этих переживаний. Но голос был спокойным, словно он поставил Рите банальную прививку от гриппа:
– Порядок. Организм вашей жены принял кровь Измененного, отторжения не последовало. Сейчас ее состояние более-менее стабильное. Ждем и наблюдаем.
– Ты готова?
Рита подняла на меня взгляд, и по тому, что плескалось в ее глазах, я понял, какой дурацкий вопрос только что задал. Ей страшно и одновременно не терпится. Причем боится она больше не за себя, хотя нырок в эгрегор Сеятелей – тот еще экстрим. Боится она провала – того, что ничего не получится. Ведь, по большому счету, мы все поставили на эту карту с катализатором: других-то идей у нас не было. А время… Вот нутром я чуял, что чем дольше Глеб находится в руках Паука, тем меньше у нас шансов его спасти. Так что у нас ситуация – почти пан или пропал. Или сработает эта безумная затея, или… Про альтернативу даже думать не хотелось. И ей тоже. Поэтому у меня и Риты в душе наверняка бушевали одинаковые ураганы, вот только роли у нас разные: ей нырять, мне – держать. И от нее зависит почти все. Готова ли она? Физически – да, а морально… Нет, конечно! И в то же время – да, какого черта мы не начинаем?!
Все это я прочел в ее взгляде, ободряюще улыбнулся и нежно сжал ее пальцы:
– Прорвемся, милая! Я буду тебя держать.
Она только кивнула.
Тьма. Живая, голодная. Она вокруг, везде… Ее нет только в нас. Пока нет. Но если будем хлопать ушами или слишком задержимся здесь – будет. Да и нас, собственно, уже не останется. Растворимся в этой тьме, как будто и не рождались. Рита погружена глубоко, она почти вся здесь, а я балансирую на границе двух реальностей. Это моя задача – я ее якорь, если говорить о привязке к физической реальности, и спасательный круг, если речь об этом море тьмы. Эгрегор Сеятелей – неподходящее место для людей. Даже для не совсем людей вроде нас. Сувайвору и «лояльной» тут делать нечего, и этой тьме только дай шанс – сожрет нас и не подавится. Не потому что злая, не потому что враждебная, а потому, что таковы ее природа и суть.