Он закрыл оповещение, и на экране появилось изображение деревни у подножия лесистого холма. На первый взгляд последняя совершенно не изменилась за последние пять лет, но что насчёт её обитателей?
Михаил выбрал профиль «Кая», и камера немедленно пришла в движение. Между делом он стал просматривать характеристики подрастающего героя и обнаружил, что последние разительно переменились. Более того, почти все эти перемены были заметны невооруженным взглядом, как стало понятно, когда посреди леса на экране показался не мальчик, но семнадцатилетней юноша.
Его тёмные волосы стали немного длиннее и теперь достигали подбородка. Черты его лица оставались мягкими, но при этом само по себе оно сделалось немного более вытянутым и даже умеренно (с определённого угла) привлекательным.
(Харизма 11).
Намного более примечательным было его тело. В данный момент Кай, оголив торс, стоял посреди хвойного леса, отчего была заметна его рельефная мускулатура:
(Сила 13).
(Ловкость 13).
На его мускулистой руке чернела стальная перчатка.
Некоторые время Кай был неподвижен, находясь в глубоком сосредоточении. Затем глаза его приоткрылись, сухие губы пришли в движение, и в следующую секунду он замахнулся и ударил старинную хвою.
Стоило металлической перчатке соприкоснуться с древесиной, как раздался грохот, за ним последовала тишина, затем треск, и посреди дерева образовалась огромная дыра; сотни маленьких осколков полетели в сторону, и ствол, утратив опору, стал с оглушительным скрипом опускаться, нагибая и прижимая прочие деревья…
(Трепет 6/10)
Кай опустил дрожащую руку и раздражённо вздохнул.
Опять не получилось…
В данный момент он тренировал секретную технику «Небесного резонанса», которая позволяла не просто выпустить накопленный Трепет, но сделать это филигранно, так, чтобы энергия без особенных потерь прошла через внешний слой, другую броню или необычайно плотную кожу, которой обладали некоторые зеленокожие, и разорвала внутренние органы.
Больше сотни лет тому назад данная техника прославила легендарного Мордебана «Южного». С её помощью он одолел больше десятка северных рыцарей и стал героем для южан в их отчаянной борьбе против северной тирании. С тех пор она была утеряна, забыта, ибо говорилось, что Мордебан возгордился и решил унести в могилу своё искусство, чтобы навеки остаться непобедимым, даже несмотря на то, что последнее могло принести огромную пользу для других южан, которые сражались с превосходящими силами империи Талимбур.
Многие Громогласные рыцари выкатили бы глаза от удивления, если бы узнали, что Кай тренировал легендарное потерянное искусство, и совсем потеряли дар речи, когда поняли, что семнадцатилетний юноша уже достиг ранга Великого рыцаря, причём находился на вершине последнего, что делало его одним из сильнейших людей этого мира.
Это был абсолютный, неслыханный рекорд.
Кай покачал головой, присел на пенёк и снова взялся за книгу, обложка которой изображала загадочного шестипалого рыцаря.
Между делом на лице юноши появилось задумчивое выражение.
(Мудрость 11).
На протяжении последних лет он бесчисленное количество раз гадал о происхождении «Кодекса Трепещущей Мудрости». Ещё ребёнком он понял, что в нём были сокрыты великие тайны: легендарные техники сильнейших рыцарей в истории, многие из которых считались утеряны, а другие и вовсе забыты, так что даже учитель, которого он про них спрашивал, ничего не слышал. Подобная книга стоила целое состояние… нет, целое графство, а в глазах Громогласного рыцаря это и вовсе было величайшее сокровище на свете, которое уступало, наверное, только цельной броне.
Кем же бы её таинственный автор?
Иной раз последнего можно было узнать по почерку. Кай отчётливо помнил своё маленькое открытие, которое совершил, когда, читая книги древних мудрецов (по приказу наставника из Гильдии учёных), которые писали о том, что весь мир состоит из четырёх элементов или про утерянный материк, заметил, что автор «Автобиографии первейшего звездочёта Аскалона» и «Правил личной гигиены в рыцарском доспехе» одинаково закруглял чёрточки над некоторыми литерами.
Сперва он думал, что узнал великую тайну, но затем учитель рассказал ему, что особенность то была не автора, но гильдейского переписчика (книги, разумеется, не были оригинальными).
Законы гильдии запрещали подписывать переписанные книги, и тем не менее каждый учёный хотел оставить свою лепту, а потому придумывал себе «особенность почерка», после чего искреннее делал вид, что последняя была случайной.