Поэтому на военном совете Старый волк хмыкнул и спросил, не отправляет ли лорд Эдвард своих шпионов следить за куропаткой, прежде чем выйти на охоту?..
Смех (довольно громкий, ибо наблюдать за советом разрешалось всем представителям дворянского сословия) продолжался целую минуту; сам Эдвард побледнел, и даже прочие лорды, которые находились в прямой оппозиции великому генералу, разумно заявили, что досконально изучили гоблинов перед началом похода и не считали это предприятие особенно резонным.
Всё это время Кай, который тоже находился на собрании, испытывал горячий стыд, смешанный с негодованием. Ведь это было его поручение! Его подвиг!
В итоге лорд Эдвард не смог сказать ни единого разумного слова в защиту своего предложения, но продолжал настаивать. Многие посчитали это обыкновенным упрямством и помотали головой. Совет, однако, одобрил его авантюру, ибо некоторые дворяне считали, что после неминуемого провала великий лорд совершенно себя дискредитирует и потеряет всякое политическое влияние, после чего они избавятся конкурента, который, видимо, тоже претендовал на власть, но совершенно непонятным образом.
Кай в этот момент почувствовал облегчение.
И теперь он здесь. Посреди далекого севера. Сидит за костром вместе с прочими солдатами, которые не испытывают и толики его энтузиазма и желают поскорее вернуться назад.
Может быть они правы, размышляет Кай, разглядывая свои загрубевшие от тренировок пальцы на фоне красного пламени; может быть это поручение действительно не имело смысла; может быть они исполняли обыкновенную прихоть влиятельного человека… И всё равно это была его первая настоящая битва. Он не мог просто взять и забросить последнюю.
Это будет бесчестно.
Впрочем, с каждым днём оставаться верным долгу становилось всё сложнее и сложнее…
Выйдя за пределы крепости, они сперва отправились в горный лес на востоке от последней, после чего стали медленно двигаться на север, стараясь не привлекать внимания. Пробирались долго, мучительно; в один момент ударили морозы, и в это же время самый опытный из них, бородатый мужчина, который состоял в Северных копьях, сообщил, что им больше нельзя было разводить костёр, — с этого дня леденящие ночи превратились в сущую пытку.
Некоторые получили обморожение.
Другие захворали, но возвращаться было поздно.
Следуя тайными тропами, они вышли за пределы леса и оказались посреди каменистого плато. Тогда они снова смогли оседлать своих лошадей, однако никто не обрадовался, ведь к этому времени они вышли в тыл орде зеленокожих, а значит были совершенно отрезаны от Триумфальной армии.
Более того, они были отрезаны от человечества; теперь они были единственными людьми на расстоянии многих десятков километров.
И снова зазвучали настойчивые предложения вернуться, и снова Каю пришлось говорить «Нет», несмотря на отчаянные лица своих солдат, в глазах которых постепенно разгорался мрачный блеск.
Кай чувствовал себя всё более изолированным.
Всё чаще он замечал, как солдаты шепчутся между собой.
Он смутно понимал, что происходит, и усердно пытался придумать, как это предотвратить, но когда он проснулся посреди ночи и почувствовал леденящее лезвие на своей шее, а затем увидел глаза своих подчинённых, сверкающие, как у хищных зверей во время ночной охоты… Тогда было уже слишком поздно.
Глава 26
Упорство
…Не самое приятное развитие событий.
Именно об этом подумал Михаил, рассеянно наблюдая за тем, как собственные солдаты связали Кая по рукам и ногам.
Новоявленный создатель героев присел на кушетку, взял кружку, сделал глоток и задумчиво посмотрел на кофейную гущу.
Так… И что теперь делать?
Вопрос хороший, серьёзный. Очень своевременный.
Нет, если смотреть на дело с логической точки зрения, подобный исход был довольно предсказуемым. Поручение Эдварда действительно казалось бессмысленным — не даром прочие полководцы Триумфальной армии отнеслись к нему с пренебрежением. В свою очередь Кай был, по сути, неопытным мальчишкой, который до сих пор смотрел на мир через призму книжек и бездумно старался проявить себя и стать рыцарем.
Для Михаила этот аспект его характера был довольно полезным, ведь юноша стремился к героической славе, но прямо сейчас он же его и подкосил. Если бы Кай был немного более осторожным, если бы попытался наладить отношения со своими солдатами, если бы он их убедил, что им нужно исполнить поручение, или хотя бы заполучил доверие, а не грезил с утра до вечера, разглядывая северные дали, которые обещали заветный рыцарский пояс, мораль, возможно, не опустилась настолько стремительно, и тогда бы его не стали привязывать к собственной лошади и пускать её галопом по каменистой пустоши.