Всё это Кай слышал от своих учителей и теперь с удивительным спокойствием отмечал про себя, что данный подход был действительно рабочим: деревня была необыкновенно мирной.
Это было хорошо.
Сейчас ему хотелось немного тишины.
Он поднялся по горной тропинке и остановился возле земляной насыпи. Сперва он удивился, когда заметил последнюю; затем вспомнил, что именно здесь вчера…
Кай отвернулся и направился в лес.
Щебетали птицы, через ветви пробивалось ясное небо. Пробираясь через знакомые заросли, Кай внимательно смотрел по сторонам.
На самом деле вчера он убил не всех виновных.
Его рука дрогнула, когда перед ним показался ребёнок, и ещё один, взрослый, умчался в лес.
Кто?
Грэг.
Кай особенно по этому поводу не волновался, ибо прекрасно понимал, что охотники с собаками его неминуемо нагонят, но всё равно невольно поглядывал по сторонам, выискивая следы беглеца.
Наконец он добрался до своей тренировочной площадки, присел на пень, снял сумку с плеча и достал лазурную перчатку.
Теперь, когда у него появился цельный доспех, ему следовало тренироваться в полном облачении, но сейчас ему просто хотелось кое-что попробовать.
Кай встал перед деревом, замахнулся и ударил…
Глава 37
Наследие
Раздался грохот, и дерево, скрипя, стало падать на землю.
Кай посмотрел на перчатку и покачал головой.
Всё ещё недостаточно; он всё ещё был Великим рыцарем и не дотягивал до Легендарного.
Последним, кто носил титул Легенды в мире Карабана, был Старый волк Гутрих, но ему ни разу не пришлось использовать свою силу, прежде чем он состарился и растерял последнюю.
В данный момент Кай был единственным человеком, которому пророчили становление Легендарным рыцарем. Более того, его имя, имя «Крушителя Огров» и «Рыцаря Лазурной Перчатки», уже гремело по всему Пограничью, разносимое гонцами, которые собирали лошадей и припасы для грядущего похода. Совсем скоро он и сам должен был отправится на север, но пока что Кай никуда не торопился.
Изначально предполагалось, что он вернётся немедленно, но прошла неделя, а юноша всё ещё оставался в деревне: он принял решение дождаться, когда Амели поправится и сможет подняться на ноги.
Вместе с припасами его отец отправил в Крепость Тёмного Рассвета вежливое письмо, в котором расписал происшествие. Многие лорды раздражённо фыркнули, когда узнали о своеволии юного героя. Вермонт из Герии даже предлагал судить его как дезертира и клятвопреступника, но Каю было всё равно. Дни напролёт проводил он перед кроватью, на которой лежала белоснежная девушка: кормил её с ложечки, ухаживал за ней и поддерживал, когда она выходила на своих дрожащих ногах на прогулку. Это были тихие дни. Мирные дни. Самые счастливые дни в его жизни.
Но всякому счастью приходит конец.
Однажды Каю пришло донесение, что люди его отца наконец поймали Грэга.
…
Кай стоял посреди переднего двора своей усадьбы, когда юношу опустили перед ним на колени. Последний сильно исхудал за время своего побега. Больше недели скрывался он посреди леса, и его уже отчаялись найти, но в итоге стражники поймали его прямо на границе земель зеленокожих, подозревая дезертира, а после к ним подоспели воины семейства Родригес.
Теперь Каю предстояло решить судьбу своего давнего противника.
Он посмотрел на тощее лицо Грэга, глянул в его дерзкие голубые глаза, вспомнил, как пылали они той ночью, когда он приказал повесить Амели, на шее которой до сих пор читались следы верёвки, и наконец сделал глубокий вдох и произнёс:
— … Отправьте его в пограничный гарнизон.
— Сир? — спросил его стражник, у которого не было двух передних зубов. — Преступников полагается…
— Нам нужны солдаты, — отрезал Кай, отвернулся и стал возвращаться в дом.
Он мог убить его. Казнить. Повесить. И в то же время Кай вспоминал звериную ярость, которая читалась в ту ночь на лице Грэга, и думал о том, что в этот момент последний удивительно походил на гоблина.
Рыцарь — это человек, а не зверь.
Теперь Кай намного более меланхолично относился к своей детской мечте (причём ему самому было трудно сказать, когда именно случилась эта перемена), и всё равно ему не хотелось превращаться в животное. В день резни он чувствовал бешеный гнев и готов был сам ринуться за Грэгом в лес, но теперь, когда последний оказался у него перед ногами, Каю стало удивительно всё равно.