— Вы? — едва могла выговорить Бобинетта. — Почему вы здесь? Что вы сделали с Элен?
Два силача казались пристыженными и смущенными.
— Тут такое дело, сеструха, — начал Жоффруа заплетающимся языком. — Ведь мы с Сундуком — дружки, не разлей водой… Куда один — туда и другой… И если один захотел хлопнуть стаканчик, то и другой должен… Законно? Но дело есть дело! Ежели обещали, то вот они мы!
— Вы только сейчас пришли?
— Оно, конечно, мы опоздали… часа на… пол! Но у нас есть уважительная причина… По дорого столько бистро… ведь в каждое надо зайти… и пропустить — ну хоть по маленькой! Вот и не рассчитали… Сначала угостил Бенуа… потом была моя очередь… потом опять его… А иначе, сама понимаешь, нельзя! Потому что — невежливо…
Бобинетта его не слушала. Она была ошеломлена. «Если эти двое только что пришли, — спрашивала она себя, — то с кем же уехала Элен?» Ею овладел приступ ярости.
— Идиоты! Кретины! — кричала она, кидаясь на брата с кулаками. — И по стыдно вам? Напились оба как свиньи!
Два колосса стояли перед ней, понурив головы.
— Сдастся мне, дали мы с тобой маху, — заметил Бенуа Сундук своему дружку. — А то с чего бы малышке так разоряться?
— Похоже, что так, — согласился Жоффруа Бочка. — Сеструха вон как распалилась… Хоть бы сказала, чем мы проштрафились…
— Они еще спрашивают! — бушевала Бобинетта. — Вам хоть кол на голове теши!.. Боже мой! Боже мои!.. Я хотела помочь Элен, а в результате могу стать причиной ее гибели!..
Однако она понимала, что жалобами делу по поможешь, и, бросив двум силачам короткое «Пошли со мной!», направилась в дом. Побросав в саквояж самое необходимое, она выскочила на улицу и умчалась на вокзал. Два приятеля еле за ней поспевали.
— Когда поезд на Париж? — спросила она в кассе.
— Через пять минут.
В вагоне пригородного поезда она не проронила ни слова. Бенуа и Жоффруа только пыхтели и таращили глаза. Едва поезд прибыл на вокзал Сен-Лазар, как Бобинетта потащила их к такси.
— На Северный вокзал! — приказала она шоферу.
На Северном вокзале она узнала, что экспресс на Амстердам ушел двадцать минут назад. Бобинетта в отчаянии заломила руки.
— Но есть еще пассажирский поезд, мадам, — сказал ей служащий. — Он отходит через сорок пять минут и доставит вас в Амстердам завтра к полудню.
Молодая женщина тут же приняла решение ехать этим поездом. Другого выхода не было: надо было как можно скорее предупредить Фандора, что Элен выехала в Амстердам, и в случае, если их встреча не состоялась, начать поиски. Через сорок пять минут она уже сидела в купе вагона вместе с Жоффруа и Бенуа, окончательно протрезвевшими и исполненными глубокого раскаяния. И поезд тронулся…
14. АРЕСТ САМОЗВАНКИ
Генерал Грундал перешел через улицу и остановился на берегу канала, наблюдая, как медленно проплывают пузатые баржи. Генерал был в штатском и явно не желал быть узнанным редкими прохожими. Он поднял воротник плаща и надвинул на глаза широкополую шляпу, которую имел обыкновенно носить только за городом, о кругу семьи. Идя вдоль берега, генерал вскоре достиг подъездных путей главного железнодорожного вокзала Амстердама. Как раз в этот момент его слуха достиг тяжелый грохот, и длинный пассажирский состав выкатился на мост.
— Неужели я опоздал? — проворчал Грундал, с тревогой взглянув на часы. — Или время перепутал?..
Но, увидев надписи на вагонах, он успокоился: это был берлинский экспресс, а не тот поезд, который он ждал. Правда, генерал не заметил, что в конце состава был прицеплен вагон французской железнодорожной компании… Грундал поднялся на насыпь и направился к вокзалу, к которому, по каким-то своим соображениям, он подходил по со стороны главного входа, а со стороны подъездных путей.
Амстердамский пассажирский вокзал не отличается большими размерами, по в некоторые часы составы прибывают сюда с такой интенсивностью, что интервал между ними не превышает пяти минут и потоки пассажиров с разных поездов смешиваются и сливаются в один.
На насыпи к генералу подошел какой-то нищий, и они обменялись рукопожатием. В этом не было ничего удивительного, ибо в грязном оборванце Грундал узнал господина Зюйсела, начальника голландской тайной полиции.
— Вы приняли все меры предосторожности? — спросил генерал. — Вы понимаете, что арест известной вам персоны должен быть произведен незаметно и без шума… Нельзя подливать масло в огонь гражданской распри, которая готова охватить нашу некогда мирную страну!
— Разумеется, меры приняты, — ответил Зюйсел. — Но не будем преувеличивать опасность, дорогой генерал. Партия королевы Вильхемины намного сильнее. Против нее действует лишь кучка заговорщиков…
— Да, но среди них есть влиятельные лица… Кроме того, — генерал нагнулся к уху полицейского, — я слышал, что в низах общества существует некая организация, готовая развязать кровавые события!
— Пусть вас это не тревожит. Эта организация на две трети состоит из моих агентов. Все главные подстрекатели мне известны и в нужный момент будут арестованы.
— Хорошо, коли так… — сказал генерал. — Но как вам нравится самозванка? Приехать сейчас в Амстердам собственной персоной! Такая наглость говорит о том, что она рассчитывает на решительную поддержку своих сторонников…
— Не более чем необдуманный, опрометчивый поступок! Она не знает, что мы информированы о ее приезде… Уверяю вас, ее арест пройдет без сучка и задоринки!.. А сейчас нам лучше разойтись: столь длинный разговор между прилично одетым господином и бродягой может привлечь внимание… Кроме того, я вижу вдали паровозный дым. Это приближается тот поезд, который нам нужен…
И они разошлись в разные стороны…
Раздался хриплый паровозный гудок, и густые клубы пара заполнили накрытое стеклянной крышей помещение вокзала. Затем из белого тумана показалась лоснящаяся черная грудь мощного локомотива. Вскоре длинная вереница выкрашенных в разные цвета вагонов остановилась у перрона. Здесь были вагоны, прибывшие из разных стран — Бельгии, Франции, Германии, и было даже два спальных вагона, прибывших из Италии. Пассажиры выходили не торопясь, неся в руках мелкую кладь. Более тяжелые вещи они препоручали носильщикам, выстроившимся в шеренгу напротив вагонов. У единственного выхода из вокзала, где контролер в обшитой галунами форме проверял билеты, образовалась довольно густая толпа. Слышались разговоры и восклицания на самых разных языках.
Генерал Грундал стоял немного в стороне и наблюдал за происходящим. Вдруг сердце его забилось: в толпе он увидел мнимого нищего, с которым недавно разговаривал на железнодорожной насыпи и которого с тех пор потерял из вида. Господин Зюйсел следовал по пятам за молодой женщиной, впереди которой шли два здоровенных верзилы, явно растерянных и чувствующих себя не в своей тарелке среди шума и суеты международного вокзала. Как раз в этот момент генерал увидел, что в толпе произошло какое-то движение, и молодая женщина оказалась отделенной от своих сопровождающих.
На эспланаде вокзала к ней подошел мнимый нищий и стал выпрашивать у нее подаяние. Он был удален полицейскими, которые, видя затрудненно молодой женщины, тут же подозвали стоявшее неподалеку такси. Уже садясь в машину, она увидела на эспланаде двух своих спутников и хотела окликнуть их, но не успела это сделать. Кто-то подсадил, а точнее сказать, впихнул ее в машину, где, к своему удивлению, она оказалась в обществе двух мужчин, севших по обе стороны от нее. Третий поместился на скамеечке напротив, и это был не кто иной, как давешний нищий! Женщина опомнилась только тогда, когда машина уже тронулась с места.