— Кора, — сказал я негромко.
Проворные пальцы замерли, звякнув спицами. Медленный, тяжелый взгляд исподлобья воткнулся в меня, обжигая неукротимой ненавистью.
— Ты-ы… — прошипела она и стиснула вязанье. — Это ты?!!
— Как самочувствие?
Ламия выпрямилась в кресле. Видно было, сколько усилий ей требовалось, чтобы сдержать ярость. Но на худом, морщинистом лице застыла маска отвращения.
— Зачем явился?
Я прикрыл громко скрипнувшую несмазанными петлями дверь, чтобы отголоски нашего разговора не долетели до ее домашних.
— Охотилась еще на кого-нибудь?
— А что, не заметно? — выплюнула она с ожесточением, продолжая обжигать меня взглядом. Ее глаза, когда-то должно быть голубые, теперь напоминали тусклое, пыльное стекло. — Сидела бы я здесь старой арахной, если бы могла черпать силу как прежде.
— И не пыталась?
— Пыталась. — Еще один злобный взгляд в мою сторону, и она снова склонилась над вязаньем. — Чуть не сдохла. Всю ночь выкручивало. Еле поднялась.
Значит, я неплохо поработал над ней, полностью лишив возможности вытягивать жизнь из людей, чтобы пополнять свою силу.
— Ты могла обратиться к сновидящим. Тебе бы помогли. — Я подошел к столу, отодвинул папки и присел на край.
— Перековка? — Кора хрипло рассмеялась, постукивая спицами. — Издеваешься? Мне надо было избавиться от твоего блока, вылечиться, а не сунуть голову между жерновами.
— Так ты пыталась вылечиться?
Ламия нахмурилась, задышала хрипло, но знала, что вряд ли сможет скрыть от меня правду.
— Пыталась. Не вышло.
— И к кому ты обращалась?
— Не твое дело, — буркнула она, помолчала и призналась нехотя: — Есть один человек. Лечит таких, как мы.
Вот это интересная новость. Ни о чем подобном я раньше не слышал. И Феликс не говорил.
— Таких, как мы?
— Дэймосов, — произнесла ламия очень тихо, — пострадавших от атак других дэймосов.
— Кто он?
Кора насупилась, спицы в ее руках застучали с агрессивным звоном.
— Я ведь все равно узнаю. Проще сказать добровольно, чем ждать, когда я перепашу весь твой мир сновидений.
— Живет в Эсквилине.[4] Большой дом с колоннами на втором уровне. Зовут Акамант. Принимает только по рекомендации. Это все, что я о нем знаю.
Акамант, значит. Интересная аллегория. Древний герой. После того как он покинул фракийскую принцессу, та подарила ему таинственный ларец. И когда он открыл крышку, то увидел, что содержимое его так ужасно, что упал с коня, напоролся на собственный меч и умер. Современный Акамант, по всей видимости, считает, что так же, как герой древности, заглядывает в таинственные шкатулки с чудовищными секретами дэймосов. Только испугать его, похоже, невозможно.
— И многих он вылечил?
— Не знаю, — медленно процедила Кора. — Мне даже не известно, как он выглядит. Звонишь ему. Договариваешься на определенное время. Приезжаешь. Заходишь. Оказываешься в темной комнате. В центре — светлое пятно, в нем — стол, стеклянный. Кладешь на него личную вещь и деньги. Уходишь. Дома ложишься спать. Просыпаешься здоровой.
— Так почему он не помог тебе?
— Понятия не имею! Я перезвонила. Спросила. Он ответил, что не полезет в яму.
— И денег, конечно, не вернул, — пробормотал я, думая о другом. — Ладно, дай номер его телефона.
Ламия помедлила, отложила вязанье. Поднялась и прошла к комоду, со скрипом выдвинула нижний ящик, спиной заслоняя от меня его содержимое, наклонилась и принялась рыться, шурша бумагами. Я взглянул на ее склоненную седую голову и увидел на шее длинное малиновое пятно, напоминающее старый ожог. Он уползал под воротник ее платья и терялся там. Кожа выглядела нездоровой, сморщенной, из глубоких складок кое-где торчали редкие волоски. Вот она, так называемая метка Фобетора. Знак ламии. Феликс говорил, что иногда его может и не быть на теле вызывающего болезни, или он едва заметен, а бывало отметина бросалась в глаза вызывающим уродством. Не удивлюсь, если это зависит от того, сколько жертв на счету ламии.
Она не заметила моего пристального интереса. Наконец нашла то, что нужно, повернулась и небрежно сунула мне в руку.
— Спасибо, Кора.
Дэймос скривилась и снова села в кресло.
— Значит, к тебе приходили из Пятиглава?
— Приходили, — скупо ответила она и взглянула на меня с вернувшейся злобой.
4
Эсквилин — один из самых больших и высоких холмов центрального Полиса, так же называется район города — северо-восточная часть.