Она ясно слышала это, но ответить не могла. Борк поднял ее с почвы Луны. Как она легка! Борк был встревожен. Живое ли существо внутри резиновой брони, или он держал пустую оболочку? Но вдруг он почувствовал, что ее рука прижимается к его шее. Вспомнив, что тяжесть на Луне значительно меньше земной, он проворно вскарабкался вместе с ношей на лестницу. И как раз вовремя! Едва он закрыл за собой внешнюю дверь Кольца, все заволоклось туманом пред Ро-дой, и она упала без сознания. Спустя несколько секунд она пришла в себя, когда Хукер, отвернув и сняв с нее шлем, внес ее, бледную, но живую, в комнату карт.
— Я следил за вами с вершины треножника, — объяснил Эттербери, когда девушка передала ему обратно выпитую рюмку виски. — Я видел, как вы подымались на пик. Но затем вы исчезли, и я стал тревожиться. Как только мы закончили нашу починку, мы решили направиться за вами.
— Вы пришли вовремя. Еще пять минут, и было бы слишком поздно, — ответила девушка слабо. — Однако, я сделала большую прогулку.
— Без сомнения, — прибавил Хукер. — Мы опасались, что у вас не хватит воздуха, и вы погибнете. Поэтому мы предприняли небольшой полет в том направлении, куда вы пошли, чтобы на всякий случай бьггь ближе к вам и чтобы Кольцо было вашим путеводителем. Теперь наш двигатель снова в исправности, и мы готовы лететь к Медузе, как только позавтракаем.
— Или пообедаем, — поправил Борк.
— Или поужинаем, — прибавил Эттербери.
Рода слабо улыбалась.
— Пусть кто-нибудь объяснит мне, какое сейчас время дня, — жалобно попросила она.
Хукер пожал плечами.
— День и ночь на Луне продолжается по 354 часа, почти в 15 раз дольше наших земных суток.
— Вот как! — воскликнул Эттербери. — До чего же доходит поденная плата на Луне? Не желал бы я быть предпринимателем в этом мире!
— Да, если рабочие потребуют зоо-часового дня.
— Я предполагаю, что селениты завтракают в 177 с половиной часов, — шутила Рода.
— Это, должно быть, здешний полдень, — согласился Хукер. — И вероятно, здесь пьют чай около 244 часов, а ужинают около 319 часов.
— Я чувствую голод, когда думаю об этом! — заявила Рода. — Как обстоит дело с чаем?
Она посмотрела на свои часы.
— Боже, вот уже почти девять часов, как мы покинули Вашингтон.
— И пролетели всего только 400 тысяч километров! — проворчал Борк.
— И еще не разделались с Медузой! — воскликнул Хукер.
— Однако, мы отвлеклись от чая, — настаивала Рода. — Будьте добры, мистер Эттербери, позаботьтесь о нем!
Пока чайник кипел на столе, Рода и Хукер стояли у окна и в последний раз обозревали лунную поверхность. Но они смотрели без интереса и удовольствия на низверженные монолиты, остроконечия, гребни и кратеры. Рода отыскала руку Хукера.
— Я с ужасом думаю, — прошептала она, — что могла умереть там, в этой Долине Смерти!
Хукер пожал ее руку, такую теплую теперь и такую холодную несколькими минутами раньше.
— Да, — ответил он. — Но разве Луна с этим сверкающим светом и темно-бархатными тенями не прекрасна? Никогда не увидим мы ничего подобного, если только, разумеется не отправимся на Луну вторично.
— А вы заметили, — прервала Рода, — что солнце кажется здесь совершенно неподвижным?
— Это потому, что сутки тут так долги, — ответил он. — Движение солнца было бы и на Земле едва заметно, если бы наши сутки были в десять раз длиннее, чем теперь.
— Зато какие тут ночи! — воскликнула Рода.
— Не длиннее, чем близ земных полюсов, — продолжал Хукер. — Земля стоит все еще на том самом месте, где мы видели сейчас ее большой серп, близ Солнца. Когда Солнце опускается к горизонту, Земля нарастает, подобно Луне, видимой с Земли, и достигает половины диска при заходе солнца. Потом, в течение долгой лунной ночи, она, нарастая, становится полной чрез семь или восемь дней после солнечного заката. Затем она опять убывает, доходя до половины диска чрез неделю, при солнечном восходе. Если бы мы высадились на другой стороне Луны, Земля была бы совсем невидима. Будь на той, противоположной стороне селениты, они никогда не увидели бы Земли, своей луны.
— Разве лишь перешли бы на эту сторону, — вставила Рода.
— Хорошо бы подождать солнечного захода и увидеть Луну в земном освещении, — заметил Хукер.
— Чай подан! — объявил Эттербери.
Вскоре все собрались кругом стола.
— Бьюсь об заклад, что мы первые люди, которые пьют чай на Луне! — воскликнул Борк.
