Выбрать главу

Пурпурный туман медленно растекался над морем; скалы потемнели; лес тоже окутался мраком.

Внезапно небо над головой вспыхнуло прощальным заревом – и мир снова просиял.

Облака один за другим впитывали розовый отсвет; скалы раскрасились этим удивительным оттенком; болота и пастбища, вереск и лес горели и трепетали нежным румянцем. Порозовели белоснежные крылья чаек, круживших над песчаной косой; морские крачки скользили по глади медленной реки, пронизанной до безмятежных глубин теплыми отблесками облаков. Защебетали птицы, уже задремавшие было в кустах живой изгороди, а вдалеке, на мелководье, сверкнул серебристым боком лосось.

Нескончаемый рокот океана только подчеркивал тишину. Я сидел неподвижно, затаив дыхание, словно слушатель, внимающий первым глухим раскатам орга́на. Внезапно покой разорвал чистый свист соловья, и первый лунный луч посеребрил пустыню вод, затянутых туманом.

Я поднял голову. Лис стояла в саду, прямо передо мной.

Мы поцеловались, взялись за руки и стали прохаживаться по усыпанным гравием дорожкам, глядя, как лунные лучи искрятся на песчаной косе, а полоса прибоя отступает все дальше и дальше. Широкие клумбы белых гвоздик дрожали от белых мотыльков, порхающих над ними целой стаей; октябрьские розы благоухали, наполняя соленый ветер тонкой сладостью.

– Милая, – сказал я, – где Ивонна? Она пообещала, что будет с нами на Рождество?

– Да, Дик, она сегодня подвезла меня домой из Плугара. Шлет тебе свою любовь. Я не ревную. Как успехи на охоте?

– Заяц и четыре куропатки. Они в оружейной. Я сказал Катрин, чтобы не трогала их, пока ты не посмотришь.

Думаю, я отдавал себе отчет, что Лис не очень-то интересны ружья и дичь, но она всегда делала вид, что ей это нравится, и насмешливо отрицала, будто проявляет интерес только ради меня, а не из чистой любви к охоте. Вот и сейчас она потащила меня осмотреть добычу, пусть и довольно скудную, сделала мне приятные комплименты и тихонько вскрикнула от восторга и жалости, когда я вытащил из сумки за уши огромного зайца.

– Он больше не будет есть наш латук, – сказал я, пытаясь оправдать убийство.

– Бедненький зайчик… но какая красота! Дик, ты ведь замечательно стреляешь, правда?

Я уклонился от ответа и достал куропатку.

– Бедняжки! – прошептала Лис. – Жалко их… не правда ли, Дик? Но ты такой молодец…

– Мы их приготовим, – осторожно сказал я. – Позови Катрин.

Катрин пришла и забрала дичь, а Фина Лелокард, горничная Лис, вскоре объявила, что ужин готов, и Лис пошла переодеться.

Несколько секунд я стоял, блаженно размышляя о ней и говоря себе: «Мальчик мой, ты счастливейший человек на свете: ты влюблен в собственную жену!».

Я вошел в столовую, посмотрел на тарелки, улыбнулся до ушей и снова вышел, встретил Трегунка в коридоре, улыбнулся и ему, заглянул на кухню, улыбнулся Катрин и поднялся по лестнице, все еще сияя.

Я уже собирался постучать в дверь будуара, но она открылась сама. Лис выбежала в коридор, заметила меня и, вскрикнув с облегчением, прижалась к моей груди.

– Кто-то заглядывает мне в окно! – сообщила она.

– Что? – гневно воскликнул я.

– Какой-то человек, переодетый священником. И на нем маска. Наверное, он взобрался на лавр.

Я сбежал по лестнице и выскочил на крыльцо. Залитый лунным светом сад был абсолютно безлюден.

Подошел Трегунк, мы вдвоем осмотрели живую изгородь и кустарник вокруг дома и до самой дороги.

– Жан-Мари, – сказал я наконец, – выпусти моего бульдога – он тебя знает – и поужинай на крыльце, понаблюдай за садом. Моя жена говорит, что этот тип переоделся священником и носит маску.

Трегунк сверкнул белозубой улыбкой:

– Думаю, он больше не осмелится сюда прийти, месье Даррел.

Я вернулся и увидел, что Лис тихо сидит за столом.

– Суп готов, дорогой, – сказала она. – Не волнуйся, наверняка это был какой-то глупый шутник из Банналека. Никто из Сен-Жильда или Сен-Жюльена такого бы не сделал.

Я был слишком возмущен, чтобы ответить, но Лис продолжала настаивать, что это всего лишь чья-то дурацкая шутка, и мало-помалу я тоже начал смотреть на происшедшее в таком свете.

Лис рассказала мне об Ивонне и напомнила, что я обещал пригласить Герберта Стюарта, чтобы они могли познакомиться.

– Какая коварная дипломатия! – заметил я. – Герберт сейчас в Париже, изо всех сил трудится на Салон.

– А тебе не кажется, что он мог бы выделить неделю, чтобы пофлиртовать с первой красавицей Финистера? – с невинным видом спросила Лис.