— Да, — согласилась она, — но мы оба в таком состоянии.
— Если ты думаешь, что я войду с тобой в круг после того, что случилось в прошлый раз…
— Просто скажи да! — закричала она, и что-то наконец сломалось. Она прижала обе руки к ребрам и крепко обхватила себя. Она держалась только на широко расставленных ногах и колоссальной решимости. — Если я не пойду за ним… если я не убью Аджани… если я не выполню свою клятву… — она съежилась, длинные пряди свисали, закрывая ее лицо, но мне хватало и прерывающегося голоса. — Мне нужно, нужно… У меня больше ничего не осталось… совсем ничего… ни родителей, ни братьев, никого… даже Калле у меня нет… нет даже моей дочери, — она болезненно, с вскриком втянула воздух. — У меня есть только Аджани. Только его смерть. В этом последние остатки моей чести.
Я на секунду задумался, с кем же она разговаривала, с собой или со мной? Но это было не главным.
— Честь не только в этом… — я собирался все подробно объяснить, но забыл что хотел сказать, кинувшись чтобы подхватить ее — ноги Дел подогнулись и она соскользнула с валуна — и обнаружил, что Дел была права: я не мог поднять ее. Так мы вдвоем и сидели около камня, проклиная каждый свою боль, скрывая ее друг от друга за приглушенными проклятиями и отрицательными ответами на выжатые вопросы.
— Потанцуй со мной, — сказала она. — Хочешь, чтобы я умоляла?
Я выдавил сквозь стиснутые зубы:
— Я не хочу, чтобы ты умоляла. Не хочу, чтобы ты танцевала. Не хочу, чтобы ты вообще чем-то занималась, пока не поправишься.
Дел сжала одну руку в кулак и слабо ударила себя в грудь.
— Все, что у меня есть… это я сама… если я не убью Аджани…
Я неуклюже повернулся к ней, стараясь не растягивать ноющий рубец.
— Поговорим об этом позже.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила она.
— Пытаюсь раскрутить твою повязку, чтобы посмотреть на рану.
— Оставь, — сказала она, — оставь. Заживет и без твоей помощи. Думаешь они позволили бы мне уехать, если бы была опасность, что я умру по дороге?
— Да, — просто ответил я. — Телек и Стиганд? И остальные из вока? Глупый вопрос, баска… Я удивляюсь, как они не выкинули тебя раньше, в тот день, когда я уехал.
— Этим они обесчестили бы Стаал-Уста, — слабо сказала она. — Меня выбрали чемпионом…
— …что означало неминуемую смерть в круге, танцуя со мной, — закончил я. — Телек и Стиганд бросили тебя песчаным тиграм, баска, и это не просто слова. Они были уверены, что ты не переживешь танец. Твоя смерть удовлетворила бы честь Стаал-Уста, а моя победа вернула бы мне год, на который ты меня заложила. На Юге это называется «ждать от одной овцы двух ягнят»… Этого вока и хотел. В результате они избавлялись от нас обоих.
— А Калле оставалась у них, — горько сказала Дел и, отвернувшись от меня, села очень прямо, чтобы повязки не так сильно давили на рану. — И они получили что хотели. Я потеряла дочь, которой возможно судьбой было предначертано разлучиться со мной… Но еще жив ее отец. И я убью его.
— Значит мы вернулись к тому, с чего начали, — я глубоко вздохнул, но, почувствовав боль, тут же начал медленно выдыхать. — Я уже начинал тебе объяснять…
— Я проживу без твоих поучений, — Дел неловко приподнялась, с видимой осторожностью выпрямилась и очень медленно пошла к чалому.
Ее резкий тон меня ошеломил.
— Что?
Она поймала чалого, подвела его к дереву, куда не мог добраться жеребец, и привязала.
— Я искала тебя не для того, чтобы просить совета. Мне нужно танцевать.
Холодно. Совсем как старая Дел, у которой не было времени на человеческие чувства. Круг замкнулся, подумал я. Мы пришли туда, откуда начали. Но не совсем, баска. Я успел измениться. Из-за тебя — или благодаря тебе — я уже не тот человек, каким был до нашей встречи.
5
Я сидел на одеяле около костра, почесывая шрамы песчаного тигра, глотая амнит, и думал. Думал, что, в аиды, происходит?
Значит она хотела ехать со мной. Какое-то время. Чтобы танцевать со мной в круге, пока она не будет готова встретиться с Аджани. А значит она бросит меня как только войдет в прежнюю форму.
Следовательно она собиралась использовать меня.
Ну конечно все люди используют друг друга. Тем или иным образом.
Но Дел использовала меня.
Снова.
Снова не подумав обо мне и наплевав на мои чувства. Или она все же подумала и решила, что мне будет лучше без нее. Когда она оставит меня.
Или она просто состряпала глупую сказку, чтобы скрыть настоящую причину, по которой она пошла за мной — причину, которая не имела никакого отношения к Аджани, потому что что этой причиной был я сам.
Нет. Дел я не нужен.
Ее интересуют только собственные проблемы.
Ее одержимость.
А значит Аджани для нее по-прежнему самое важное, а меня она считала просто средством, которое могло помочь ей приготовиться к мести.
Так что мой первый вывод был верен: меня использовали.
Снова.
В душе я знал, что готов был простить ей и это, лишь бы она была рядом. Она снова будет делить со мной постель, а одного этого вполне достаточно, чтобы заставить мужчину позабыть обо всем.
Так я думал раньше. Но теперь все изменилось. Я уже не мог позволить ей низвести меня до средства. Я заслуживал большего.
До сих пор я помнил в мельчайших подробностях как Дел, не задумываясь, оплатила мною год из своего вечного изгнания из Стаал-Уста.
Ну может она конечно и задумалась, но ненадолго, и не вспомнив, что у меня тоже есть право голоса.
И меня это терзало. Так терзало.
Я сидел на одеяле около костра, почесывал шрамы, пил, смотрел по сторонам и ждал Делилу.
Она занималась мерином. Снимала седло, растирала спину, мягко разговаривала с ним. Тянет время? Обманывает? Может быть. А может быть и нет. Дел знает, что делает и почему и не тратит время на что-было-бы-если-бы.
Я рассматривал ее: белый призрак в сиянии углей. Белое приведение среди черных деревьев. Белая-белая Делила. Туника, штаны, волосы. И изредка сверкает серебро. Шишки на поясе и нарукавниках. Две тяжелые фибулы на плаще, по одной на каждое плечо.
И витая рукоять меча, висящего диагонально за спиной.