— Что это значит? — разозлился. — А если я пойду и куплю другой меч?
— Как тот, от Сарада-кузнеца? — я уловил в ее голосе нотки презрения.
— Как тот, что ты позаимствовал у Алрика?
Я ей не ответил.
Дел вздохнула.
— Ты так ничего и не понял? Он не позволит тебе пользоваться другим мечом. Он сломает его, как и первый.
Алрик кивнул и добавил:
— Или позаботится, чтобы его у тебя забрали, как меч Вашни, который я тебе дал.
— Может Чоса тут не при чем, это Набир… наверное это он пошел к Вашни и рассказал о мече, надеясь этим купить их расположение, — я стряхнул шелушащуюся кожу с предплечья. По какой-то непонятной причине ожог пропал очень быстро, а обгоревшая кожа сошла на два дня раньше, чем обычно. — Я не могу рисковать другим Набиром. Я не могу рисковать другим… поединком.
— Другой бурей, ты хотел сказать, — губы Алрика изогнулись в улыбке.
— Я не знаю, Тигр… ты здорово справился. Если бы я мог вызывать самум каждый раз, когда захочу…
— Я не хочу, — отрезал я. — Я хочу только одного: вернуться к тому образу жизни, которую вел раньше. Наниматься к танзирам, делать ставки…
— Не получится, — сказала Дел. — Эта жизнь для тебя закончилась.
Алрик удивленно приподнял брови.
— А может и нет. Я уже говорил тебе, не тебе правда… у кругов делают ставки. Танзиры нанимают танцоров, а танцоры стараются себя показать. Некоторые танзиры ставят своих танцоров в круг и получаются аиды. Некоторые сводят счеты и тогда танцуют всерьез.
Я покачал головой.
— Танцевать я сейчас не в состоянии, у меня все болит.
— Скоро пройдет, — бросил Алрик, равнодушно пожав плечами.
— Уверен? — я мрачно покосился на свои руки. — Я уже не мальчик.
— Ради аид! — закричала Дел. — Тебе же всего тридцать шесть!
Всего. Она сказала «всего».
Очень великодушно с ее стороны.
Алрик прислонился к стене у дверного проема.
— Я бы поставил на тебя немалую сумму, — признался он.
— На меня или на мой меч?
На лице Алрика появилась по-Северному широкая ухмылка.
— На вас обоих.
— Не знаю, Алрик, — в сомнении я покачал головой. — Я не уверен, что теперь кто-нибудь рискнет поставить хотя бы монету на танец с моим участием. Столько людей видели вчерашнее… — я не закончил.
— У тебя песчаная болезнь, — весело сообщил Алрик. — Да ты знаешь, сколько людей отдадут последнее всего лишь за надежду увидеть как ты снова оживишь свой меч?
Я скривился.
— Может ты и прав. Люди по природе кровожадны, наверное такое зрелище им бы понравилось. Но сколько танцором мечей рискнули бы войти в круг, где их ждет одержимый меч? У меня не будет противников.
Алрик торопливо выпрямился и отошел в сторону, когда огромный живот Лены появился между ним и стеной.
— Тигр, — позвала она, — тебя хотят видеть.
— Видеть?
Лена кивнула.
— Он спросил тебя.
Несколько секунд я задумчиво смотрел на Дел, потом собрал ноющие мускулы, подтащил к себе перевязь и заставил себя подняться. Туман от хува в голове рассеялся, но после судорог все тело болело.
— Прислать его сюда? — спросила Лена.
— Нет, я выйду. Надо же выбраться из дома на солнышко, — и я посмотрел на небо — Алрик не успел подвесить сорванные ветром одеяла и шкуры.
Снаружи день был таким же безмятежным, а у дома меня поджидал человек, одетый в яркие шелка. На его пальцах весело сверкали безделушки.
— Господин Песчаный Тигр, — услышал я и тут же увидел счастливую улыбку.
Несколько секунд я не мог прийти в себя от изумления, а потом от души хлопнул по пухлому плечу.
— Сабо! А ты что здесь делаешь?
Евнух искренне улыбался.
— Меня послали за тобой.
Моя ответная ухмылка пропала.
— За мной? за МНОЙ? Ну не знаю, Сабо. Последние раз, когда за мной посылали, я попал в дрожащие руки Хаши… а потом меня чуть не кастрировали.
Сабо опустил глаза.
— Это не повторится, — тихо сказал он. — Мой господин Хаши, да озарит солнце его голову, умер два месяца назад. Можешь не опасаться возмездия.
Хотелось бы надеяться, что так. Хозяин Сабо, танзир Саскаата, оказался человеком очень негостеприимным. Конечно он мог призадуматься о возмездии, потому что прибывшая к нему невеста была уже не невинна, и наверное он имел право… если забыть о том, что никто уже не помнил когда Эламайн была девственницей — если вообще когда-то была — и так называемое возмездие было вызвано просто злобой ревнивого старика. Тем не менее из-за этого я чуть не стал евнухом. Мы с Дел сбежали от Хаши только благодаря Сабо.
Круглое лицо евнуха снова расплылось в улыбке.
— Теперь у меня новый хозяин.
— Да? Кто?
— Сын Хаши. Эснат.
— Эснат?
— Эснат… Господин Эснат.
Я почтительно кивнул.
— А господин Эснат похож на своего отца?
— Господин Эснат дурак.
— Да, значит он в Хаши. Извини: в господина Хаши.
— Мой господин Хаши, да озарит солнце его голову, был старым, ожесточившимся человеком, а господин Эснат просто дурак.
— Тогда почему ты служишь ему? Ты же никогда не был дураком.
— Потому что госпожа меня попросила, — вежливо объяснил Сабо.
У меня сжался желудок.
— Госпожа, — зловеще повторил я, — надеюсь ты говоришь не о…
— …Эламайн, — закончил он, — да озарит солнце ее голову.
— И другие части ее тела, — я пожевал нижнюю губу. — Значит я не ошибусь, если сделаю вывод, что это Эламайн послала за мной?
— Нет. Посылал господин Эснат.
— Зачем?
— Эламайн попросила.
Я решил сразу все прояснить.
— Я по-прежнему с Дел, Сабо.
Евнух улыбнулся.
— Значит ты сохранил здравый смысл… и хороший вкус.
— Но… ты не понимаешь? Я не могу пойти к Эламайн.
— Эламайн это не интересует.
— Дел? Ее-то конечно. Но я не настолько глуп, Сабо.
— Госпожа хочет тебя ВИДЕТЬ.
— А потом она захочет увидеть ВСЕГО меня.
— Раньше тебя это не останавливало, — простодушно удивился Сабо, рассматривая меня бледно-карими глазами.
Я почувствовал себя неуютно.
— Ну да… может и не останавливало…
— Скажи ей об этом сам, — предложил Сабо и вдруг лицо его засияло. — А-а, Северная баска… за озарит солнце твою голову!