Как-то ребёнок научился сбивать плоды с деревьев такой вот палочкой. Сперва эльфы пытались пробираться через лёд руками — затем кто-то из них догадался использовать для этого камень… Технический прогресс бежал не по дням, а по часам, и всё потому что в нём была нужда.
Когда ты живёшь в тепле и уюте, питаешься древесными плодами и спишь на голой земле, тебе попросту не нужно ничего изобретать.
Пока Александр всё это обдумывал, музыка закончилась. А жаль, потому что эльфийское племя только-только оправилось и собралось вокруг своего погибшего предка. Александр замедлил течение времени и присмотрелся к ним. Что же они сделают с мертвецом? Просто оставят его гнить? Или похоронят? В каждой культуре похороны происходят по-своему. Что же придумают эльфа? Мужчина уже подбирал подходящую музыку для погребения, как вдруг телефон чуть не выпал у него из рук.
Прямо на глазах Александра эльфы — и большие, и малые, и женщины и мужчины наклонились перед мёртвых и вцепились в него зубами. Они стали отрывать его плоть зубами и прогладывать. Деткам, у которых зубки были ещё слабенькие, молочные, взрослые передавали мясо руками, и они тоже уплетали его с жадностью, вымазывая свои губы красной кровью. Зрелище было страшное. Александр смотрел на него с заворожённым ужасом и отвращением.
Когда же эльфы насытились, они осторожно и методично начали срывать оставшуюся плоть. Они заматывали её в листья и уносили в свой погреб где хранились их прочие запасы на зиму. Тут-то Александр очнулся и понял, что именно за ужасное, гротескное представление он только что посмотрел. Неловкое выражение отразились у него на лице.
У каждого общества была своя традицию прощания с умершими.
Некоторые их сжигали, другие закапывали под землю… Третьи оставляли на съеденье хищным птицам, четвёртые бросали в море, а пятые… Пятые своих умерших ели — ибо скоро была зима, и нельзя же, чтобы пропадало такое добро…
Всё, что окружает народ, формирует его культуру, — вечный страх прохлады, страх зимы, после которой что дети, что взрослые ходят со впалыми животами и выпирающими косточками, способен сформировать обществе чрезвычайно, может быть даже слишком экономное… Всё это было закономерно и логично, и всё равно Александр испытывал странные ощущения, когда смотрел, как дети бегают по пляжу и махают костями своего прапрадеда…
Мужчина продолжал наблюдать.
Он снова ускорил течение времени, и одновременно настроил серебристую пластину так, чтобы она показывала ему точную популяцию эльфийского народа. На данный момент она была следующая:
[43 Особи].
Ещё ниже Александр установил двухмерную карту континента, на которой было указано расселение эльфов. В данный момент все они кучковались в пределах одного острова, но что-то подсказывало мужчине, что в ближайшее время это может измениться…
Так оно и вышло.
Правда для этого Александру пришлось промотать ещё тридцать лет. За этот промежуток времени население вымахало в три раза. Эльфы заполонили собой всю береговую линию. Остров не мог поддерживать всё это население. Когда эльфийские собиратели начали сновать по лесу больше трёх часов в поисках фруктов, и возвращаться с урожаем в три раза меньшим, чем ещё десяток лет назад, — и который всё равно съедался почти моментально, стало ясно — нужно что-то срочно менять…
Всё чаще эльфы поглядывали за берега своего родного острова, на горизонт, где проглядывались очертания далекого зелёного леса.
Так продолжалось до самой осени. Когда снова дунули холодные ветра, среди племени возникло почти осязаемое беспокойство. Эльфийские норы с припасами были заполнены едва ли наполовину. Этого не хватало, просто не могло хватать для всех. Целыми днями «На», — уже третий по счёту, хотя эльфы не знали счёта, и не считали, — ходил хмурый. Наконец, в один знаменательный день, когда небо было особенно голубое и ясное, он позвал своего сына и показал ему на далекий зелёный берег. Эльф прошёлся по песку и замер у воды. Вскоре на пляже собралось по меньшей мере три десятка его сородичей. Все они смотрели на его высокий стан, на его мускулистую спину. Эльф зашёл в воду по самый пояс, а затем размялся, бросился вперёд и поплыл…
Его сородичи взволнованно дожидались его на берегу. Прошёл час, два. Ничего. Самые зоркие стояли у края воды и пытались выследить его где-то там, но им было ничего не видно. «На» тревожно шевелил палочкой костёр. Наконец кто-то из наблюдателей крикнул, за ним закричали остальные, все побежали к воде и увидели, как их герой медленно плывёт назад. Вскоре он вышел из воды, стал в полный рост, отряхнулся и с яркой улыбкой на губах показал своим сородичах тушку большого зайца, которая была привязана за уши у него на поясе.