— Я не думал, что это произойдет таким образом. Я знал, что когда-нибудь уйду в отставку. И этот день пришел. Потому что сейчас я никуда не езжу без темного костюма и черного галстука. У меня есть друзья по всему свету. Они, как и я, уязвимы для времени. Это пробуждает в нас ярость. Не то чтобы человек хочет жить вечно. Но ему больно покидать многих людей. Он бы хотел устроить все как можно лучше для тех, кого он любит…
Старик без стеснения говорил о себе, о своих чувствах. Все это время он опирался на Джефа; актер поддерживал Старика и восхищался им.
Эта картина глубоко тронула аудиторию. Более молодой мужчина поддерживал старого, который дрожал, с трудом подыскивая слова.
В глазах многих женщин, даже не знавших Старика, появились слезы. И в глазах некоторых мужчин, знавших его, — тоже.
За столом ТКА Спенсер Гоулд, Фредди Фейг и их жены замерли в смущении. Много лет проработав в шоу-бизнесе, кобры не знали, как реагировать на проявление искренних чувств. Клер с восхищением смотрела на Джефа. Доктор подался вперед, сузил глаза и словно что-то прошептал. Никто не услышал, что он сказал. Ни Клер, сидевшая слева от него, ни Спенс, сидевший справа, не посмели спросить, чтобы не нарушить атмосферу, охватившую большой зал. «Он на своем месте… на своем месте…» — вот что прошептал Доктор.
Все собравшиеся встали, отдавая дань уважения Старику и Джефу Джефферсону. Доктор поднялся вместе со всеми. Люди, хлынувшие к помосту, повторяли: «Джеф… Джеф…» Они стремились пожать руку актеру; женщины хотели просто коснуться его. Все кричали: «Джеф!»
Доктор стоял и слушал реплики: «Разве Джеф не великолепен?», «Как Старик прижался к Джефу!», «Правда, это трогательно — Джеф и Старик?»
«Джеф». Люди, впервые оказавшиеся в одной комнате с ним, ощущали, что знают его достаточно близко, чтобы обращаться к нему по имени. Он как бы стал членом их семьи. Почему бы и нет, подумал Доктор. Они видят его каждую неделю — чаще, чем родственников. Сейчас они теснили губернаторов, сенаторов, членов правительства, чтобы приблизиться к Джефу.
Внезапно Доктор ясно увидел решение своей проблемы.
Если люди предпочитают общение со звездой любой встрече с политиком, зачем возиться с последними? Если этому человеку удалось затмить политическую и церковную верхушку, собравшуюся на помосте, неужели он не сможет затмить любого политика, который станет его конкурентом? Подумай об этом, сказал себе Доктор. Люди видят Джефа Джефферсона чаще, чем президента Соединенных Штатов!
Он вспомнил свои слова, которые он сказал Джефу, когда пытался продать его на телевидение: «Придет день, когда нам понадобятся политики, похожие на актеров. Или актеры, похожие на политиков».
Вот оно!
Люди, обступившие Джефа, были не либералами, а убежденными республиканцами. Джеф Джефферсон, которого кое-кто обвинял в левизне, составлял одно целое со Стариком, его окружением, его политиками.
Если поместить Джефа в подходящую среду, он сможет претендовать на место в конгрессе, Сенате и, кто знает, даже на пост губернатора. В Калифорнии — штате с непредсказуемыми избирателями — возможно все. По политической силе и численности населения Калифорния занимала сейчас второе место среди всех штатов. Влияние в Калифорнии обеспечит влияние в Вашингтоне.
Что касается подготовленности Джефа к этой работе, то кто-то сказал о нем однажды: «Он — никто, поэтому может быть кем угодно». Кто произнес эти слова? Ну конечно, Ли Манделл, когда они обсуждали готовящееся выступление Джефа перед комиссией.
Манделл был прав, подумал Доктор. Необходимо лишь вложить в уста Джефа подходящие слова, окружить его соответствующими людьми, и он сыграет принципиального, цельного политика не хуже, чем героев «Театра звезд КМ».
Несомненно, он мог излучать искренность. Необходимо лишь определить ее направленность.
Ирвин Коун нашел своего республиканца. Эта демонстрация мгновенной популярности Джефа делала ненужной постепенное, медленное создание образа. Осуществление Большого Плана можно значительно ускорить без всякого риска.
Доктор отправил жен Спенса и Фредди домой в лимузине, чтобы иметь возможность устроить ночное совещание с их мужьями. Они сидели в уединенном кабинете в «Павлиньем уголке» в «Уолдорфе», не притрагиваясь к заказанным напиткам. Спенс и Фредди ждали. Наконец Доктор заговорил.
— Спенс, я думаю, отныне тебе следует большую часть времени проводить на Побережье.
Хотя эта идея не понравилась Спенсу, он ничего не сказал.