Дорис не закончила фразу. Она ждала его реакцию.
— И ты решила… Хитрая самоуверенная стерва! Кто дал тебе право думать, что если у меня появились проблемы, я… кем ты меня считаешь?
На ее лице снова появилась едва заметная самоуверенная улыбка.
— Ты же здесь, верно? — тихо сказала она.
Он испытал сильное желание ударить Дорис по ее красивым губам. Но она не отпрянула от него.
— Тебе не будет плохо, — продолжила она. — Подумай об этом. Тебе не придется ни о чем беспокоиться. Ни о карьере, ни о возрасте.
Он жестко посмотрел на нее, но она выдержала его взгляд.
— Мы — отличная пара. Прекрасно смотримся вдвоем. Подходим друг другу по возрасту. В постели. Мы можем стареть вместе. Достойно. Комфортно. Я получила бы то, о чем всегда мечтала. А ты обрел бы покой и финансовую стабильность. Это весьма важно для актера, разменявшего пятый десяток.
Она коснулась рукой его бедра. В первый момент он испытал желание отодвинуться. Но ее сексапильность привлекала его сильнее, чем деньги. То, что Джоан отвергала, эта женщина хотела, причем с жадностью. Приятно, когда тебя хотят. Он сдался, позволил ей трогать себя. Наконец он снова вошел в нее — с большей легкостью, чем в первый раз.
Она предавалась любви с жаром, неистово. Была горячей, влажной, агрессивной. Или такой она становилась только с ним? Может быть, она вела себя так с любым понравившимся ей мужчиной? Сейчас это не имело значения. Она хотела его. Он хотел быть желанным. Это всегда было достаточным оправданием секса.
Проснувшись, он обнаружил, что находится один. Он приподнялся в изумлении на незнакомой круглой кровати. Увидел в дальнем углу комнаты Дорис. Она была в знакомом ему красном бархатном халате. Она слегка раздвинула шторы и смотрела на рассвет. Джеф встал с кровати и подошел к ней. Она заметила его приближение, но не повернулась. Он обнял ее. Она схватила его руки, прижала к своим грудям. Ее крупные соски поднялись, отвердели, однако она продолжала смотреть в окно.
— Я ненавижу Техас. Эту жару и пыль. Ветер и снег. Но, кажется, я буду всегда скучать по техасским рассветам.
Он внезапно понял, что она говорила так, словно он уезжает с ней. Внутреннее сопротивление заставило Джефа замереть.
— Подумай об этом, — сказала она, не сомневаясь в том, что его окончательное решение будет положительным.
Он промолчал, и она добавила:
— Из безработного актера ты можешь превратиться в одного из самых независимых мужчин на свете. Тебе не придется ждать телефонного звонка. Листать голливудские газеты в поисках информации о запланированных съемках. Узнавать у Доктора, рассматривают ли твою кандидатуру. И позже — почему тебя отвергли. Ничего этого не будет. Тут есть о чем подумать.
Она почувствовала себя победительницей, когда его пальцы сжали ее груди. Но она также знала, как опасно одерживать победу над мужчиной. Особенно с помощью неоспоримой правды.
— Это лучшие аргументы в пользу того, чтобы стать жиголо, какие мне доводилось слышать, — сказал он.
Она повернулась к нему.
— Я говорю о браке, мистер!
Дорис казалась такой искренней, обиженной, что он пожалел о своих словах.
— Как ты ни называй это, суть остается той же.
— Называй это как хочешь. Только скажи «да».
Он отвернулся от нее, в темноте добрался до кровати, отыскал одежду и собрался одеться.
— Бритвенные принадлежности в ванной. Там есть все необходимое, — сказала Дорис.
Он направился в ванную, но она крикнула:
— Не эта!
Он нашел вторую дверь, шагнул туда и обнаружил мужскую ванную, облицованную голубым кафелем. Морской мотив присутствовал в полотенцах и оформлении медицинского шкафчика. Джеф взял безопасную бритву, нанес на кожу дорогую ароматную пену для бритья и начал бриться.
Глаза Джефа были прикованы к их отражению в зеркале. Мягкие, нежно-голубые, обезоруживающие мальчишеские в более раннем возрасте, с годами они потеряли выразительность. Возле них появились морщинки, зарождающиеся «мешки». Все это можно ликвидировать с помощью операции. Кожу лица подтягивают с той же легкостью, что и струны скрипки. Волосы можно ежемесячно подкрашивать.