Хотя сначала она отнеслась к Джоан с недоверием, поскольку невестка оказалась актрисой, вскоре мать Джефа приняла ее в качестве жены сына. Это произошло прежде, чем истекли четыре долгих невеселых дня их визита. На третий день Джеф отправился в сарай, чтобы помочь матери собрать яйца. Не прерывая работы, она сказала: «Она славная девушка, Джеф. Добрая. Не обижай ее». Он кивнул. Он не собирался обижать Джоан. Затем мать добавила: «И не принуждай ее».
Он уставился на мать. Она спряталась от его взгляда. Принялась еще более сосредоточенно выискивать яйца среди помета.
— Иногда у женщины пропадает желание. Женщина — не скотина. Она не может совокупляться только потому, что самец возбужден. Поэтому у тебя нет братьев и сестер. Я пыталась. Но не могла заставить себя. Поэтому не принуждай ее.
Она не хотела услышать ответ, не ждала его. Она повесила корзину на руку и направилась домой. Она не возвращалась к этой теме, когда Джеф через два года приехал на похороны отца, и во время нескольких других его визитов. Джоан всякий раз оказывалась занята, а Джеф отдыхал между картинами. Джоан уже начала пить, и Джеф не хотел обсуждать жену с матерью. Она лишь спрашивала: «Как там Джоан?» — «Она шлет тебе привет».
Джеф испытал облегчение, когда мать умерла, не дожив до того времени, когда Джоан обогнала его в карьере, а их брак испортился. Хотя он был уверен, что мать не испытала бы удивления и огорчения. Если браки не завершаются публичным скандалом, они не обязаны быть счастливыми.
Они не обедали вместе в этот вечер. Джоан сослалась на усталость. Она попросила Марту принести еду в спальню. Джеф с облегчением пообедал один в уютной столовой с видом на бассейн. Ему следовало многое обдумать. Положение было серьезным; расследование комиссии угрожало не только обвиняемым, но и ему самому, если он займет не ту сторону. В спорах с Джоан, в обсуждениях с Доктором или Бадди Блэком он мог всерьез говорить о своей карьере и положении в киномире. Но обманывать самого себя не имело смысла. Он был звездой, однако не первой величины. Он не обладал глубиной Трейси, обаянием Купера — актеров, которых обожали зрители всего мира. Он не был мужским секс-символом, как Гейбл. Не имел врожденного актерского таланта, как Рональд Колмен.
В лучшем случае он был хорошим актером, способным сыграть героя вестерна или футболиста. Но в последние годы популярность таких фильмов падала.
Чем дольше он думал о своем положении и шансах, тем яснее осознавал горькую мудрость слов, произнесенных Доктором: «Когда звезды умирают, они умирают быстро и навсегда». Как Джон Гилберт, чья карьера завершилась за три месяца, когда появились озвученные фильмы и руководители студий решили, что его голос никогда не будет дотягивать до визуального образа. Да, они платили ему фантастические гонорары — десять тысяч долларов в неделю — в течение двух последующих лет, но не позволяли актеру сниматься.
Смерть менее ярких звезд происходила медленнее. Подобное случилось с Джефом. Все реже и реже раздавались звонки и предлагались роли; заинтересованные продюсеры, режиссеры и сценаристы не привозили ему домой рукописи для прочтения.
Что делать? Что делать, если ты лежишь возле собственного бассейна и дома стоимостью в сто тысяч долларов, содержание которого обходится в тысячу долларов еженедельно? Что делать, если твои гонорары за картину снизились с трехсот тысяч долларов до ста пятидесяти и ролей все равно нет? Что делать, если твоя жена попала в номинацию, а ты не можешь получить роль?
Сегодня утром Дорис Мартинсон сказала: «Наверно, я сделала предложение на год раньше, чем следовало».
Сейчас Джеф мог спросить себя: «А может, она опоздала на год?»
Уйти из кино во время пика карьеры было гораздо легче и достойнее, чем признать сейчас поражение. Да, поражение. От этой мысли в желудке Джефа образовался спазм.
4
Рабочий день Доктора в офисе заканчивался; ему осталось сделать только одно дело. Он нажал кнопку переговорного устройства.
— Элиза…
— Да, сэр!
В шесть часов вечера ее голос звучал так же бодро и энергично, как в девять. Но когда Доктор попросил ее позвонить Джефу и назначить встречу на десять часов утра завтра в доме актера, ее энтузиазм тотчас иссяк. Она взволнованно переспросила: