Свенгаард отвернулся, – Я вспоминаю школу. Вы читали лекцию. Вы сказали, что мы всегда готовы смотреть в лицо тому факту, что действительность, которую мы видим, будет шокирующим образом отличаться от всего того, к чему вели нас наши теории.
– Я действительно говорил так? Я говорил это? – Да.
– Что-то там не так, да? Есть нечто за нашими инструментами. Оно никогда не слышало о Гейзенберге. И оно вовсе никакое не неопределенное. Оно двигается, – Голос его стал тихим, – Оно движется прямо. Оно приспосабливает вещи.
– Он склонил голову набок, – Ах-ха-ха! Призрак Гейзенберга снова примешивается!
Свенгаард с любопытством смотрел на Поттера. Человек высмеивал его. Он сказал напряженно:
– Гейзенберг действительно указывал, что у всех нас есть свои пределы.
– Вы правы, – сказал Поттер, – В нашей вселенной есть место для чуда. Он учил нас этому. Всегда есть что-то, чего мы не можем объяснить, понять… или измерить. И сейчас он поставил нас перед этой дилеммой, да? – Поттер взглянул на часы на пальце, затем снова на Свенгаарда, – Мы пытаемся объяснить все вокруг нас, пропуская это через понятия, которые близки нам. Наша цивилизация глядит неопределенно в глаза Гейзенберга. Если он учил нас правильно, как мы можем сказать, является ли неизвестное случайным или преднамеренным действием Бога? Какой смысл даже спрашивать об этом?
Свенгаард говорил, как бы защищаясь:
– Кажется, нам, все же, удалось чего-то достигнуть?
Поттер поразил его, рассмеявшись. Голова его откинулась назад, а тело тряслось от удовольствия. Наконец, смех утих, и Поттер сказал:
– Свен, вы самоцвет. Я действительно хочу это сказать. Если бы не такие, как вы, мы еще оставались бы там в прошлом, в грязи и навозе, убегая от ледников и саблезубых тигров.
Свенгаард старался сдержать в голосе гнев, говоря:
– А что ОНИ думают о том, что такое аргинитное приспособление?
Поттер уставился на него оценивающим взглядом, а затем сказал:
– Черт возьми! Кажется, я недооценил вас, Свен. Мои извинения, а?
Свенгаард пожал плечами. Сегодня Поттер вел себя странно – удивительные реакции, странные взрывы эмоций.
– Вы знаете, что ОНИ говорят об этом? – спросил он.
– Вы слышали, что говорил Макс по телефону, – сказал Поттер.
«Так это действительно был Олгун», – подумал Свенгаард.
– Конечно, я знар, – огрызнулся Поттер, – Макс воспринимает все это не так. ОНИ говорят, что генная инженерия навязывает себя природе – природе, которая никогда не может сводиться к механическим системам и, следовательно, к неподвижности. Нельзя остановить движение, понятно? Это явление расширенной системы, энергия, требующая уровня, который… – Расширяющейся системы? – спросил Свенгаард.
Поттер взглянул на насупленное лицо говорившего. Неожиданный вопрос привлек внимание Поттера к различиям в образе мыслей между теми, что живут близко к Централу, и тех, кто касается мира оптименов только через сообщения и связи через вторые руки.
«Мы так различны, – думал Поттер, – Точно так же, как оптимены отличаются от нас, а Свен отличается от бесплодных и улучшателей породы. Мы отколоты друг от друга… и никто из нас не имеет прошлого. Только у оптименов есть прошлое. Но у каждого индивидуальное прошлое… эгоистичное, личное… и древнее».
– Расширенная система, – сказал Поттер, – От микрокосмоса к микрокосмосу, ОНИ говорят, что все есть порядок и системы. Идея материи является несущественной. Все есть столкновения энергии – некоторые кажутся большими, быстрыми и зрелищными… некоторые маленькими, мягкими и медленными. Но это тоже относительно. Аспекты энергии беспредельны. Все зависит от точки зрения наблюдателя, правила энергии изменяются. Существует бесконечное количество правил энергии, каждый комплекс зависит от двояких аспектов точки зрения и основания. В этой расширенной системе вещь извне принимает вид узла, появляющегося на стоячей волне. Вот, что ОНИ говорят.
Свенгаард слез со стола и стоял в экстазе благоговейного страха. Он осознавал, что имел лишь отдаленный взгляд, разрозненные клочки понимания, которые проникали в каждый вопрос, который он мог задать о вселенной. Это могло быть и потому, что он работает вне Централа, размышлял он.
– Это великая мудрость, не так ли? – настойчиво спросил Поттер. Он встал, – Поистине великая мысль! – он поперхнулся на смешке, – Вы знаете, парень по имени Дидерот высказал эту мысль. Это было где-то в 1750 году и приблизительно в это время. А они сейчас кормят нас ей из ложечки Великая мудрость!