На обратном пути христианские баски напали на франкский арьергард и уничтожили его. Это сражение, увековеченное в преданиях (которые местом сражения называют Ронсевальское ущелье), кончилось поражением франков. Оно, правда, не имело большого стратегического значения, так как основное войско ушло целым и невредимым. Болезненно было воспринято то, что в сражении пало несколько знатных франков и среди них маркграф бретонской марки Хруодланд, и что нападение, как сообщает Эйнгард, не было отомщено, потому что сразу же после него баски разбежались неизвестно куда. В этом случае карательный поход был бы бессмысленным, и Карл отказался от штрафной акции.
Но когда он принял арабское предложение о протекторате над Барселоной и прилегающей к ней территорией, он больше не отступил от однажды поставленной цели: распространить власть франков на юго-западе. Как и всегда, он изменил только методы. Так как предыдущий поход показал, что одноразовым нападением мало чего достигнешь, в следующем году Карл подготовился к длительным военным действиям. Они должны были начаться из соседней Аквитании, где тоже была проведена соответствующая подготовка. Первым делом в Аквитанию было переселено большое количество франков — средство, которое дало там желаемый результат, как и в Италии, Саксонии, Алеманнии или Баварии. Разумеется, наряду с франками поручения получили также и аквитанцы, которые, кроме всего прочего, были тесно связаны с королевским домом тем, что Карл сделал их страну королевством и послал им своего трехлетнего сына Людовика в качестве короля. Этот Людовик, между прочим, носил меровингское имя. Карл Великий, когда свержение последнего Меровинга осталось далеко позади, сознательно восстановил древнюю традицию, подчеркнув этим преемственность каролингской власти от меровингской.
Меры Карла соответствовали их назначению. Возрастающая консолидация Аквитании благотворно сказалась за пределами королевства, и уже в 785 году пиренейский город Герона склонился перед могучей пограничной державой и перешел под власть франков. Его примеру последовали другие, и франкское влияние в Северной Испании быстро расширилось. Контрудар арабов, когда они во время аварской войны дошли до Нарбонны, не остановил дальнейшее развитие событий, а наоборот, только ускорил его. Теперь Карл систематически организовывал небольшие прорывы, углубляясь в страну настолько, насколько было возможно удержать завоеванную, укрепленную фортификационными сооружениями территорию. Вскоре атака перешла в оборону; по мере продвижения войск власть франков распространялась в испано-арабском регионе. На завоеванной территории возникла широкая пограничная полоса, служащая для защиты тыла — испанская марка, — центром которой стала завоеванная в 801/803 гг. Барселона, на юге новая марка простиралась до Эбра.
Это было первое значительное завоевание исламских территорий со времени падения готской империи.
ИМПЕРАТОР КАРЛ
В первые три десятилетия своего долгого правления Карл расширил унаследованное королевство почти до границ европейского континента. Он стал королем франков и лангобардов, как римский патриций был практически хозяином Рима и церковного государства, включил в него оставшуюся часть аваров и держал в зависимости на своей восточной границе славянские племена, которые платили ему дань. При его правлении многочисленные племена и народности политически и религиозно объединились в одно большое сообщество, и Европа приобрела новый облик.
На этой вершине могущества Карл соприкоснулся с великими державами своего времени. Его проникновение в Италию привело к контакту, а потом к соперничеству с византийским императором. Вследствие борьбы с испанскими омейадами и напряженных отношений с Византией, Карл завязал контакты с багдадским халифом, легендарным Гарун аль Рашидом, который, будучи аббасидом, враждовал с омейадами. Хотя эти контакты ввиду большой удаленности стран не имели существенного значения для их политики, при франкском дворе очень ценили дружественные связи с окруженным сказочным блеском восточным правителем. И все-таки эта дружба принесла удивительные плоды: исламский и христианский монархи подтвердили свою взаимную доброжелательность в договоре об Иерусалиме, свидетельстве редкой религиозной терпимости. Хотя город находился в сфере власти ислама и таковым и остался, халиф согласился, чтобы паломники и святые места были под опекой франкского короля. Согласие обоих ничем не омрачалось не в последнюю очередь потому, что они признавали друг друга равными по рангу.