После промывки в бензине и хорошей чистки мылом и горячей водой мои пальцы снова стали вполне презентабельными; большой палец правой руки, однако, начал приобретать легкий налет серого цвета, вызванный свинцовым составом. Вскоре я понял, что жирные черные руки не имеют значения, когда человек находится на стадии пробного оттиска, но безупречность прикосновений важнее всего при работе с честным листом, когда человек достиг стадии протяжки.
Кунард, как и Вульф, находил в этом процессе медитативное спокойствие. "Распределять шрифт [обратно по ящикам] после печати четырех страниц или около того было приятно, а не скучно, как считают печатники". Кунард тоже начала думать как наборщик, переключив свой мозг так , что буквы стали важны не как носители словесного смысла, а скорее как части, занимающие пространство. Пустое пространство имело такое же значение, как и напечатанные буквы, и расчет соотношения этих двух параметров был ключом к стремлению получить "хорошую или даже "благородную" страницу":
Я начал понимать, что буквы - это одно, а наборная масса - совсем другое, что ее нужно продумывать с учетом печатаемого пространства и окружающего его непечатаемого пространства... Жизненно важными, как я выяснил, являются и вертикальные пробелы между словами: легкие 6-, 4- и 3-пунктовые, более тонкие 2-пунктовые и непрочные 1-пунктовые - даже крошечный, с медный волосок, пробел может иметь значение.
Вместе с удовольствием пришло то, что Кунард назвал "постоянной усталостью" - "при наборе текста ломит спину и запястья". Ее довольно стильным решением было работать, сидя на высоком барном стуле. Леви был потрясен - по обычаю печатники должны были стоять по восемь часов в день, - но Кунард нашла работу увлекательной, и хотя она "никогда раньше не работала по часам, разве что в детстве на дневных занятиях... очень скоро это превратилось в четырнадцати- или пятнадцатичасовой день".
Первой книгой издательства The Hours Press стал "Перонник-дурак", роман англо-ирландского писателя Джорджа Мура (1852-1933). Мы можем помнить Мура по его яростным разногласиям с Чарльзом Муди: Муди считал книги Мура непригодными для своей библиотеки. Мур был автором романа "Эстер Уотерс" (1894) и многих других романов, он был известным человеком в литературной Европе, другом Малларме и Золя, покровителем Мане и Дега, но сейчас он занимает маргинальное положение в нашем понимании канона. Мур также был старым другом Кунард и ее матери, и ходили типично кунардские слухи, что именно он, а не сэр Бэш, мог быть отцом Нэнси. Конечно, Мур имел квазиотцовские отношения с Кунард и дал ей свой текст, потому что, по его словам, "я хочу начать вашу прессу с хорошего взрыва!" Без комментариев. Арагон вернулся в Париж, а Леви временно уехал, и в пятидневный отрезок одинокой летней печати, "работая в одиночку в жару, которая еще больше затрудняла правильную консистенцию бумаги, которую нужно было увлажнять", Кунард начала чувствовать, что становится настоящим печатником. К Рождеству 1928 года, когда работа над "Перонником-дураком" была почти закончена, к ней присоединился новый любовник, афроамериканский джазовый пианист Генри Краудер. Кунард познакомилась с Краудером в Венеции в 1927 году, когда он играл в группе "Eddie South's Alabamians" в отеле Luna. Кунард довольно неправдоподобно объяснила, что юный опыт работы Краудера в почтовой службе США сделал его особенно искусным в упаковке и доставке ее книг - "нитки и бумага пролетали сквозь его опытные руки", - но на самом деле он был "бесценен для "Часов" в дюжине аспектов". Воспоминания Кунард об этих временах отличаются удивительной хаотичностью, ощущением предприятия, которое держится только благодаря решимости и смекалке. Длина "Одного дня" Нормана Дугласа была такова, что Генри отправили в Париж за дополнительным шрифтом; он ехал обратно с тяжелыми свинцовыми буквами в машине, опасаясь всю дорогу, что подвеска развалится.
На самом деле Краудеру суждено было сыграть более значительную роль в приобщении Кунард к политике расовой несправедливости и, в свою очередь, стать катализатором ее работы над негритянской антологией (она посвятила ему этот том). В своих мемуарах As Wonderful As All That?, написанных в 1930-х годах, но не опубликованных до 1987 года, Краудер писал: "Я был поражен абсолютным невежеством Нэнси в таких вопросах. Но она была заинтересована и жаждала учиться". Краудер также помогал Кунарду в издательстве Hours Press. Среди текстов, над которыми он работал, набирая шрифт, был "Хороскоп" Беккета. Когда он не работал в типографии или не рассказывал Кунард "о негритянских писателях... [и] о том, где она может достать книги о них", Краудер занимался на фортепиано в главном доме, "и именно под звуки, то громогласные и драматические, то романтические и плавные, "Rhapsody in Blue" Гершвина, льющиеся из окна, была закончена первая книга "Часов"".