Печатные тексты, которые, как правило, существовали как отдельные физические формы, а не как элементы более крупного физического целого, стали включать простые, без украшений, этикетки-заголовки, наносимые на пустой лист в начале текста - пустой лист, который должен был служить защитной оболочкой во время транспортировки книги. Печатники начали видеть в этом новом пространстве потенциал для более полных заголовков, и к началу XVI века колофон переместился с задней стороны книги на переднюю и слился с расширяющимся ярлыком-заголовком. Титульные листы начали приобретать привычную для нас логику, перечисляя некоторые комбинации названия, автора, типографии и издательства, а также место производства. Они стали местом, где книга могла заявить о себе как о легитимной, заслуживающей доверия - "Отпечатано в Лондоне Саймоном Стаффордом для Катберта Берби: And are to be sold at his shop neere the Royall Exchange 1599" - даже если она рекламировала, продавала, завлекала, убеждала: "A Pleasant Conceyted Comedie of George a Greene, the Pinner of Wakefield, As it was sundry times acted by the servants of the right Honourable the Earle of Sussex.
Благодаря тому, что де Ворд стал пионером раннего книгопечатания в культуре, все еще хранящей традиции рукописей, его титульные листы находятся в своего рода переходной точке, демонстрируя черты как старого, так и нового. Возьмем, к примеру, его издание проповеди, произнесенной на похоронах Генриха VII в 1509 году Джоном Фишером, епископом Рочестерским. На титульном листе помещена впечатляющая гравюра на дереве, которой прославился де Ворд. Мне нравится изображение живого Генриха, перевернутое по горизонтали, чтобы обозначить смерть - когда де Ворде решил использовать ту же гравюру для более поздней, 1521 года, проповеди Фишера против "пагубного учения Мартина Лютера", он закрыл уже неактуального короля текстом. Книга 1509 года имеет начало в стиле incipit, которое напоминает о традициях рукописей и, что очень интересно для статуса ранней печати, позиционирует печатную книгу как средство запоминания и хранения устной культуры: способ (мои слова, не де Ворда) заморозить или сохранить устные слова, которые иначе исчезли бы в воздухе. Книга де Ворда продается на коммерческой основе для всех, у кого есть несколько пенсов, но в то же время оформлена как королевское поручение ("enprynted at the specyall request of the ryght excellent pryncesse Margarete moder vnto the sayd noble prynce"). Отчет о выпуске книги, напечатанной в типографии Sun на Флит-стрит де Вордом, по-прежнему находится в самом конце книги - колофон еще не встроен в титульный лист. Эта книга 1509 года одновременно и не является книгой в том виде, в котором мы можем узнать ее сегодня.
В колофоне де Ворд называет себя "prynter to the moost excellent pryncesse my lady the kynges graundame", что было частью более широкой схемы создания де Вордом книг от женщин, для женщин или о женщинах: можно даже сказать, что де Ворд создал идею рынка женщин, читающих печатные издания. Мы можем видеть это в прологах де Ворда, обращенных к женской читательской аудитории, и в его многочисленных переводах религиозных произведений на жаргонный язык, которые искали покупательниц или были посланы женщинам для чтения, как, например, "Образ любви" (1525), разосланный шестидесяти монахиням в аббатстве Сайон. Внимание де Ворда к женщинам мы можем увидеть и в двух других важных публикациях. Первая - "Краткий трактат о созерцании" (A Shorte Treatyse of Contemplacyon), напечатанный в 1501 году, сразу после переезда де Ворда из Вестминстера на Флит-стрит. Текст, как гласят первые слова, "взят из книги Марджери Кемпе ли
": это сокращенная версия рукописи, которую мы сегодня называем "Книга Марджери Кемпе". Кемпе была мистиком, жившим в Норфолке XIV века, матерью четырнадцати детей, пилигримом, побывавшим в Риме, Сантьяго и на Святой земле, и автором "Книги", которую часто называют первой автобиографией на английском языке. Последнее утверждение спорно, не в последнюю очередь потому, что рассказы Кемпе о ее духовных видениях, надиктованные ею амануэнсу или писцу, гораздо более странные, чем предполагает термин XIX века "автобиография". Но "Книга", безусловно, является вехой в женском писательстве и в писательстве о себе.