Наконец, не выдержав, он сказал Скляру:
— Сдается мне, что они оставили этот дом вроде ловушки для нас.
Скляр, попыхивая своей обычной сигаретой, пожал плечами:
— Конечно, мы это сразу поняли, как только сюда вошли. Но ты же понимаешь, нам все равно надо здесь все проверить.
Грахам, уже сильно уставший и приунывший, поднялся по лестнице. Тело Эдвардса было убрано, хотя кем и когда, оставалось неизвестным. Треснувшая чертежная доска все еще лежала на полу, где ее и оставили.
Грахам прошел в комнату, которую занимала Джеру-Бхетиру, надеясь найти какие-то ее следы, которые пропустили сотрудники службы безопасности.
Но в ее комнате так же не оказалось ничего существенного, как и во всех остальных. Кровать была отодвинута к стене, а коврик отброшен во время осмотра в сторону детективами, которые потом ушли отсюда по другим своим делам.
Тем не менее, Грахам внимательно обследовал комнату. Он осмотрел пол, и его внимание привлекли еле заметные полоски там, где лежал коврик.
Грахам повертел в разные стороны головой, чтобы пока не нашел точку, при которой блики от лампы под потолком помогали лучше разглядеть блеклые буквы, нанесенные каким-то пигментом немного отличного от пола цвета. Он прочитал слово:
РИО
— Эй, Скляр! — крикнул он. — Иди сюда!
Констебль быстро взглянул на надпись, наклонился и осветил ее карманным фонариком.
— Кровь, — сказал он. — Должно быть, твоя подружка нарочно порезалась и написала это для нас. Хорошая малышка. Эй, кто там осматривал эту комнату?
Через несколько секунд шкафообразный детектив пролепетал:
— Я, сэр.
— Твое имя? — угрожающе спросил Скляр.
— Шиндельхейм. Полицейский, первого разряда.
— Вот это, — указал на пол Скляр, — будет включено в рапорт о твоем служебном несоответствии. Что там еще?
— Мистер Скляр, — доложил кто-то, — один из местных полицейских прилепил уведомления о штрафе за то, что мы оставили на улице машины с прикрепленными винтами.
Скляр нетерпеливо повел плечами:
— Займешься этим, Рот. Мы возвращаемся в город, а потом летим в Рио. Пошли, Грахам. Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться в Южную Америку? Можешь встретиться со мной в аэропорту завтра в полседьмого? Вот и отлично.
VII
Самолет летел с достоинством парящего в воздухе тяжеловесного кондора, и в иллюминаторе рядом с Грахамом показался огромный залив Гуанабара. Ему доводилось бывать раньше в Сан-Себастьяно Рио-де-Жанейро, но он никогда не мог сдержать трепета, приближаясь к красивейшему мегаполису мира.
Внизу и впереди, подобная огромному вееру, раскинулась бухта, с грядами островов на переднем плане и чередой мелких бухточек за ними. Дальше лежал сам город, протянувшийся от неровной линии берега до лесистых долин и предгорий, переходящих в торчащие как зубцы гребенки горы. Когда самолет пошел на посадку, Корковадо и другие вершины заслонили горизонт.
Даже Рейнольд Скляр, чувствительность которого Грахам оценивал на уровне черепах Теофило Марча, проговорил:
— Это нечто, парень!
Скоро стала хорошо видна белая полоса пляжей и за ней четко прорисованные диагонали улиц с рядами сверкающих небоскребов. Прямо перед ними вытянулся взлетно-посадочной полосой в залив, словно приветственно протянутая рука, аэропорт. Когда самолет опустился еще ниже, город в виде карты преобразился в непрерывную череду домов, освещенных ярко-розовым восходящим солнцем, и зеленые нитки прибрежных бульваров, по которым скользили тысячи блестящих точек — автомобилей. С другой стороны стрекотали направлявшиеся к посадочной площадке машины-вертолеты, вращая винтами, словно гигантские стрекозы, послушные своим владельцам.
Наконец красоты посадки остались позади, и к самолету подали трап. Скляр и Грахам прошли по переходу в зал ожидания, где их встретил высокий, широкоплечий, улыбающийся молодой человек ярко выраженной восточной внешности, с густой шевелюрой. После секундного замешательства Грахам узнал Варнипаза бад-Саваруна, все еще в его земном облике.
Когда они обменялись рукопожатиями, Варнипаз поинтересовался:
— Вы уже завтракали?
— Нет, — ответил за двоих Скляр.
Они прошли в ресторан и сделали заказ.
— Ну, — спросил Скляр, — что ты тут нарыл?
— Сначала, — стал рассказывать Варнипаз, — я связался с местной полицией, как и было приказано. Потом просчитал варианты. Если эта банда в Северной Америке воспользовалась для своего прикрытия неким культом, то и здесь, в Южной Америке, как мне показалось, она могла прибегнуть к такому же приему. Поэтому я обошел в городе все собрания разных мелких группировок и культов — космотеистов, бразило-израилитов, индуистское общество абсолютной истины, союз за отмену кофе и тому подобную дребедень. — Он сокрушенно покачал головой. — Вы, земляне, можете называть нас, кришнанцев, отсталыми, но у вас здесь тоже порой творятся странные вещи… Ладно, так или иначе у меня есть списки некоторых из этих обществ. — Он достал из сумки толстую пачку бумаг. — Думаю, если сравнить эти списки с перечнем специалистов проекта Гамановия, можно найти что-то любопытное.
— Должен попросить у тебя прощения, — заметил Скляр, просматривая бумаги.
— За что?
— Ляпнул как-то, что не бывать тебе констеблем Всемирной Федерации. По-настоящему тебя надо было звать Шерлок бад-Холмс. Если только захочешь подать заявление на прием в нашу школу… На-ка, возьми, Грахам. Тебе ведь известно, кто работал над проектом.
— Всех не знаю, — предупредил Грахам, — но в любом случае посмотрю. — Он начал просматривать списки и скоро воскликнул: — Хомер Бенсон! Ну, Хомер Бенсон — правая рука Соузы, я его оч-чень хорошо знаю. То есть если это тот самый Бенсон.
— Возможно, он, — сказал Скляр. — Вряд ли в Рио много людей с такими именами. Что это за список?
Грахам посмотрел на заголовок:
— Соци… Как это прочитать?
Скляр взял у него бумагу:
— Sociedade Homagem ao Cortereal. Общество почитателей Кортереала. А кто он такой?
Варнипаз объяснил:
— Жоао Вас Кортереал, мореплаватель[40]. Кое-кто считает, что он открыл Америку до Колумба. Они относятся к подобным идеям очень серьезно. Когда я попытался им объяснить, что в Америке еще раньше побывали скандинавские викинги, они отказали мне в приеме в это общество.
Скляр спросил Грахама:
— Есть в этих списках еще кто-то из проекта?
Грахам некоторое время молча просматривал бумаги. Дойдя почти до конца, он сообщил:
— Вроде узнал двоих: Виейра и Вен.
— Кто они?
— Гаспар Виейра — один из местных, химик. Вен Пан-джао — китайский математик. Познакомился с ними обоими, когда был здесь в прошлом году. Хотя вообще знаю их мало.
Скляр побарабанил пальцами по столу:
— Пойдемте со мной, оба. Надо мне зайти в местную полицию, а времени у нас в обрез.
Они поймали такси. Скляр велел водителю ехать к штаб-квартире проекта Гамановия на Прая-де-Фламенго в районе залива Ботафого. По пути он попросил Грахама:
— Проверь еще раз списки. Там могут быть и другие.
Одна из знаменитых автомобильных пробок Рио задержала их на полчаса, благодаря чему Грахам успел просмотреть все бумаги.
— Б-больше никого не нашел, — заявил он, — но это ничего не доказывает. Нам нужно получить в отделе персонала проекта Гамановия список всех сотрудников и потом проверить все эти списки заново.
— Это не проблема, — отозвался Скляр. — Мы как раз приехали.
Они вошли в здание, назвали свои имена в приемной и через несколько минут сидели в кабинете Соузы. А в это время его личная секретарша и еще шесть девушек в соседней комнате начали сверять списки.
40
Жоао Вас Кортереал (Joao Vas Cortereal) действительно в 1472 году, то есть за 20 лет до открытия Америки Колумбом, высаживался на берегах нынешнего Ньюфаундленда, а в 1472-м, по некоторым данным, побывал на островах, которые позже открыл Колумб, женатый на дочери Бартоломео Перестрелло, участника экспедиции Кортереала, и благодаря этому якобы знавший о его открытиях