Пока то да се, Соуза и его гости немного побеседовали. Грахам с трудом улавливал суть разговора, потому что Скляр по-португальски тараторил очень быстро, но с неважным произношением, а португальский Варнипаза, как и его английский, был даже слишком правильным. Сам же Грахам мог на языке Рио только читать, а говорил едва-едва. И когда рядом слышались носовые португальские звуки, он становился беспомощным.
Скоро вошла секретарша Соузы с пачкой бумаг.
— Синьор Пауло, — отчиталась она, — в одном из списков Механофилософского общества мы нашли имя синьора Гессинга.
— Что? — переспросил Скляр.
Варнипаз объяснил:
— Там собираются почитатели машин. Можешь сходить на одну их службу и посмотреть: на алтаре стоит какая-то механическая штуковина, со всякими там шестеренками, расчалками и разноцветными лампочками. Насколько я заметил, там ничего особенного не происходит. Они просто кружатся на одном месте, а потом падают на колени и молятся. Но каким-то образом благодаря этому приходят в экстаз. Вы, земляне…
— Это все? — перебил Скляр.
— Все, — ответила секретарша.
— Хорошо. У меня есть небольшой метаполиграф — детектор лжи — и его можно подсоединить проводами сразу к четырем испытуемым. Синьор Пауло, пригласите, пожалуйста, сюда синьоров Бенсона, Гессинга, Виейру и Вена.
В ожидании прихода этих сотрудников Скляр занялся своим метаполиграфом. Он спросил Соузу:
— Не возражаете, если поставлю его на ваш стол?
— Ну… не возражаю.
— Obrigado[41]. Сейчас мы этот орешек расколем, потому что и короткий, и долговременный гипноз против этого устройства бессильны.
Один за другим пришли вызванные эксперты. Добродушный старый Бенсон появился первым, за ним в дверь протиснулся громадина Вен с его словно приклеившейся к губам улыбкой. Следующим пришел толстяк Виейра, а последним прибыл лысый мужчина с пышными длинными усами, которого Грахам до того не видел.
Как только кто-то приходил, Соуза представлял сидящих в кабинете: «Это мистер Скляр, мистер Грахам и мистер Мюллер» (именно таким был псевдоним Варнипаза). Когда зашел последний человек, он представил его как «доктора Гессинга», произнеся последнее слово как «Жессинг», как это принято по-португальски.
Владелец этой фамилии вежливо поправил босса, пробормотав что-то вроде «Йессинг».
Приклеенная улыбка Вена стала еще шире:
— Рональд всегда просит, чтобы мы произносили его имя по-норвежски. А я уже давно оставил попытки научить людей правильно произносить мое имя. На самом деле оно звучит как «Ван», но они чаще говорят «Вен».
— Тогда почему ты произносишь его как «Ван»? — спросил Виейра.
— Потому что по-китайски буква «е» всегда произносится как «а», если только перед нею или после нее нет гласной…
Скляр выразительно кашлянул и прервал его:
— А теперь, джентльмены, мы побеседуем о кое-каких недавних событиях. Они связаны с вопросами веры. С вашего разрешения я подсоединю к вам этот метаполиграф и буду задавать вам вопросы, ответы на которые крайне важны. Вы понимаете, что не обязаны отвечать и даже соглашаться на подсоединение метаполиграфа. Но вы лояльные сотрудники Всемирной Федерации и, я уверен, готовы к сотрудничеству. Не так ли? — В последних его словах прозвучала легкая угроза.
Возражений не последовало. Скляр прикрепил датчики от детектора лжи к головам, запястьям и лодыжкам четырех человек. Потом он сел за стол Соузы и начал задавать вопросы:
— Известно ли кому-нибудь из вас о группе, возглавляемой инопланетянами, которая хочет вмешаться в работу над проектом?
Грахам, немного согнув шею, увидел, что стрелки всех четырех циферблатов остались на месте, когда испытуемые по очереди ответили:
— Nгo.
— Не вступали ли в контакты с какой-нибудь подобной группой?
— Nгo.
— Известна ли вам хоть одна группа, выступающая против проекта Гамановия?
— Nгo.
— Знаете ли вы о каких-либо планах взрыва капсул раньше предполагаемого срока?
— Nгo…
Стрелки по-прежнему стояли без движения. Через полчаса Скляр сдался и снял датчики.
— Ложный путь, — сказал он. — Похоже, следующее интервью у нас будет с Теофило Марчем, который разводит черепах. Он сейчас не на острове Вознесения?
— О, — воскликнул Соуза, — с синьором Марчем встретиться не получится.
— Почему? Он что, умер?
— Нет, он продал остров. Эти скалы купил один Americano do Norte по имени Аурелио, и вместе с ними наш договор. Думаю, черепашья ферма Марча сохранилась, как и хозяйство связистов на Зеленой Горе, но теперь вряд ли имеет смысл…
Скляр поймал взгляд Грахама, в голове которого словно вспыхнул яркий свет.
— Э! — вскричал Грахам. — Это человек, о к-к-к…
— Попробуй сначала, — сказал Скляр.
— О к-к-к…
— Сначала свистни.
— Человек, о котором говорили в банде. Ты помнишь, что это что-то вроде «Свана»? Конечно, они имели в виду доктора В-вена, судя по тому, как он произносит…
— Держите его! — Скляр потянулся к кобуре.
Но легче было остановить носорога. Огромный китаец оттолкнул руками Гессинга и выскочил в дверь, захлопнув ее за собой. Когда остальные подскочили к ней, то услышали лишь топот ног по коридору, а когда открыли, то успели увидеть, как он скрылся за углом.
— Похоже, он направляется к пункту связи. Ему нужен пульт управления, — предположил Соуза.
Грахам, самый молодой из преследователей, бежал впереди. Он по прошлым визитам в Рио знал, где находится пульт управления. Они пронеслись по коридору, обогнули два поворота и поднялись по единственной лестнице.
Дверь пункта связи была закрыта на замок.
— У кого есть ключ? — рявкнул Скляр.
Соуза прибежал последним, дыша, как астматик, и вытащил из кармана ключ. Он, несомненно, подходил к замку, но дверь не хотела открываться и подалась только на сантиметр. Они услышали, как внутри грохочет мебель, которую Вен подтаскивал к двери.
Потом послышался громкий щелчок.
Соуза крикнул:
— Mгe do Deus[42], он включает взрыватели капсул!
Скляр распорядился:
— Гордон, ты и Гессинг самые крупные. Толкайте.
Грахам и Гессинг, плечом к плечу, уперлись в дверь, которая подалась еще на несколько сантиметров. Внутри щелкнул еще один тумблер.
— А ну поднажми! — прохрипел Гессинг, и под их напором дверь приоткрылась еще немного.
— С дороги! — скомандовал Скляр, просовывая в щель руку с пистолетом.
Грахам, потирая ушибленное плечо, посторонился.
Раздался оглушительный треск и вслед за ним шум падающего тела.
Когда дверь наконец открылась, Вен лежал в лужи крови перед пультом управления с двумя с лишним сотнями тумблеров. Три из них были переведены в положение «вниз» вместо нужного «вверх».
Скляр спросил:
— Есть ли смысл снова поднять эти рычажки?
— Нет, — отозвался Соуза. — Процесс необратимый, и если он начался, то жар от термоядерной реакции сразу разрушает контрольное оборудование. Нагрев будет продолжаться несколько суток, пока высокая температура не уничтожит и механизм автоматической подачи топлива.
Скляр, не дослушав фразы до конца, нагнулся над Веном, который, казалось, силился что-то сказать. Грахам, прислушавшись, уловил слова:
— Моей вины нет. Я должен был включить тумблеры до того, как…
— Вот почему твой метаполиграф не сработал, — повернулся Грахам к Скляру. — Ты говорил, что глубокий гипноз против него бессилен. Ну а осирианский псевдогипноз просто…