На солнышке Дина уже пришла в себя и начала размышлять, обидела ли она Рыжую или нет. Ладно, вернется и извинится. В любом случае, сейчас ей нужно было погулять и проветрить голову.
Она перепрыгнула через ступени и пошла через ворота подальше от замка, куда-то очень далеко, куда и сама не знала. Все легкие звуки, извлекаемые гармошками, остались позади и, только тогда Динка позволила себе сбавить темп. Она стояла на берегу реки Смородины, глядя на небо, постепенно меняющее свой оттенок. Тишина и покой - только птички вычирикивают что-то на своем языке в Каштановой аллее. Не оглядываясь, Дина пошла по берегу вдоль реки, сама не понимая, что надеется тут найти.
Она шла, пока не увидела красный мост, перекинутый на другую сторону реки. Красный и такой красивый - на столбиках у самого основания сидели птицы с огромными разлетающимися хвостами, узор парапета складывался из переплетения чьих-то рук, похожих на ветки дерева. Дина нерешительно замерла перед мостом. Разве здесь раньше было что-то подобное? Или это шуточки Калиспа, как с деревом?
А вдруг там опасность?
Но мост так и просил, чтобы на него взошли; раскаленный до красна, он притягивал Динин взгляд. И тогда она решилась. Погладила по голове одну из птичек и поднялась, ощущая приятный холод металла под подушечками пальцев. С этого моста открывался чудесный вид на реку, которая бежала словно бы навстречу ей, Динке. Дина отвернулась и, прислонившись спиной к парапету, закинула лицо к небу. Она чувствовала, как все тревоги отпускают ее, нет нужды даже переходить на другую сторону.
Она не знала, сколько еще так простояла. Очнулась только когда услышала шаги. С противоположного берега по мосту поднимался человек. Темные волосы его лежали все в такой же кудрявом беспорядке, а зеленые глаза искрились от непрозвучавшего смеха. Он шел уверенно, хотя Дина видела, что на его лице полоска царапины, а рубашка немного грязная с одной стороны, словно он продирался сквозь глухую лесную чащу. Она молчала, даже когда он подошел достаточно близко, чтобы сомнений уже не осталось, что перед ней Ростоцкий.
- Все закончилось? - наконец хриплым голосом спросил он.
- Да.
- И...
- Это был Верхов. - Сказала Динка и, видимо, голос ее дрогнул, потому что Димка взглянул на нее встревоженно. - Почему ты мне не сказал про записку, Дим? Ну почему?
- Про какую... - начал он и тут все понял. Он вздохнул, избегая ее взгляда и глядя на реку. - Я узнал твой почерк. Я же не ожидал, что кто-то может вот так ловко его подделать. И когда ты не рассказала мне все сама, умолчала про записку, я подумал, что ты это специально. Мол, неважно, что я сделала, ты не должен меня осуждать. Но я не осуждал тебя, а просто банально сглупил. Надо было сказать тебе все, но я не смог.
Они помолчали.
- Так это он нас тогда... поссорил?
- Да, - прошептала она. - Он ненавидел нас. И он... он уничтожил книгу ответов на вопросы.
Она поняла, что, кажется, теперь из ее глаз польются слезы, но она не хотела этого. Она моргнула и уставилась на воду, опасаясь смотреть Диме в глаза, по которым он сразу же прочитает все ее эмоции.
Он молчал еще секунду, а потом сказал:
- Много лет назад ты свалилась на меня с того дерева, и я сразу придумал легенду о Большом Каштане. Я создал дерево, способное оживлять мечты, укрывающее от всех напастей этого мира, но вместо того, чтобы прятаться в его густых ветвях, ты только и делала, что падала. Ты всегда была девочкой, упавшей, как снег на голову, девочкой, из-за которой начинались войны, а я всегда был просто тем мальчиком, который пытался эти войны предотвратить. Я рисовал миры на бумаге, а ты создавала их в воздухе. Однажды я создал самого опасного в мире шута. Этот шут дерзко говорил правду, не боясь услышать ответной реакции, потому что очень желал ее услышать. Когда меня не было рядом, ты была просто несносной девчонкой с колокольчиками в длинных темно-рыжих прядях. Я же больше не желал быть частью твоих интриг, распутывать узлы твоих миров, выбелять темные пятна, уничтожать врагов и бороться со всем миром. Я совершил главную ошибку в своей жизни, отказавшись от всего этого. И с того самого момента только и думал, как бы все исправить.
Она обернулась к нему. В ее голубых кристальных глазах все-таки блестели слезы.
- Так что я не ошибся и не соврал, и не придумал вчера у озера, когда сказал, что ты мой лучший друг. И если нам предстоит провести еще тысячу дней здесь, если надежды на возвращение уже не будет, я с радостью останусь здесь с тобой. Мне большего и не надо.