В те редкие дни, когда балов не было, устраивались торжественные ужины, приемы, литературные или музыкальные гостиные, на которые собиралось все общество. Скучно здесь не было, эта новая жизнь еще не успела ему надоесть. Трудно было пресытиться местом, которое сегодня было ощутимо не похоже на то, что было вчера, так что с полной уверенностью можно было предположить, что таким же оно будет и завтра.
Начиналось, впрочем, все довольно безобидно. Сначала Димка заметил, что цвет стен в замке меняется практически ежечасно. От блеклых и невыразительных пастельных оттенков до ярких пестрых цветов, бьющих в глаза своей экспрессивностью. Иногда расцветка навевала мысли о фейерверке, заряженном красками, а иногда была словно отражением тумана. Даже со стороны такие стены казались грязными и мутными, душными на ощупь, покрытыми чьими-то тусклыми ощущениями. Впрочем, туман окутывал стены редко. Чаще всего они были просто разноцветными. Самое поразительное заключалось в том, что жители замка ни капельки не удивлялись таким резким поворотам. За завтраком часто можно было услышать обрывки будничных разговоров о том, что сегодня «у создателей неважное настроение» или что «эта расцветка мне нравится больше вчерашней».
Дима забавлялся, слушай такие разговоры. Никто из обитателей замка не знал, что создатели больше не жили своими жизнями, а обитали рядом со своими фантазиями бок о бок. Ему было интересно - замок просто реагирует на их с Диной настроения или подчиняется прямым Динкиным приказам (по поводу себя у него не было сомнений, он замок не менял).
И однажды уже под утро, лежа в своей постели, он решил попробовать. Впервые за долгое время он начал фантазировать (не в качестве сюжета для картины), а просто так. Он думал о своем замке, как о белоснежном листе бумаги, на котором может возникнуть целый мир. Перед глазами замелькали образы, такие четкие, как будто и правда были реальными. Он не заметил, как его фантазии перетекли в сон.
На следующее утро замок стал звездным, как ночь. Темно-синее стены с нарисованными звездами, такими яркими и далекими, будто до них были многие тысячи миль. Впервые на памяти Ростоцкого жители замка стояли в коридорах, дотрагиваясь до стен и громогласно обсуждали увиденное. Дима и сам не ожидал такой реакции со стороны замка. Но большая неожиданность ждала его в Тронном зале, где не только стены, но и пол с потолком приобрели ту же расцветку, так что всем, кто туда заходил, казалось, будто они парят в открытом космосе. А с потолка, плюс ко всему, еще и сыпались маленькие звездочки, которые исчезали, не долетая до земли. Госпожа Шут, не обращавшая внимания на ахи и восклицания придворных, смотрела на него подозрительно, но Дима не стал давать ей ложных надежд и не ответил на ее взгляд.
Ответом его фантазии стал замок-лес, который возник на следующее утро. Переплетающиеся кроны высоких деревьев нависали над обитателями замка, а в коридорах даже распространялся аромат необыкновенной свежести от еловых игл, разбросанных под ногами. Фантазия была реальной - стены приобрели приятную древесную шершавость, листья, свисающие с потолка, можно было поймать пальцами, а иглы приятно хрустели под ногами.
Фантазии каждый день уносили замок то к берегу моря, то на вершину высоких гор. Снежинки падали с неба, делая замок похожим на настоящую зимнюю открытку, а один раз с потолка пошел ливень, и шел несколько часов кряду, успев вымочить всех обитателей, прежде чем те успели сбежать на улицу. В тот день Динка с кем-то поссорилась или просто была в премерзком настроении - Дима точно не знал, но осознавал, что не несет ответственности за эту фантазию.
В тот день, когда в замке лил дождь, Ростоцкий впервые со дня казни вышел за пределы ворот и спустился в городок, далекий от постоянных внутризамковых изменений. Не то, что бы ему было неинтересно, что собой представляет его Королевство во плоти, просто всегда находились дела важнее, чем прогулки по окрестностям, и сейчас он с удивлением понимал, что объективных причин для отказа от прогулок у него, пожалуй, и не было.
На городских улицах царило радостное оживление. Всюду стояли разноцветные ларьки, куда торговцы зазывали многочисленных прохожих. В воздухе пахло жареными каштанами и осенью.