6
В то время как работа в научном иснтитуте уже разгоралась вовсю, Костя Пришвин мирно посапывал в тени крутого высокого утёса, одной из неожиданных преград, выросших на пути у обоих журналистов накануне ночью. Нет ничего удивительного, что измотанные за минувший день, они в конце концов отказались от своих планов добраться до КПП научного объекта и заночевали прямо под открытым небом.
Открыв глаза, Пришвин вначале не поверил в то, что видит: пока он спал, его друг соорудил роскошный лагерь. Гриша по-хозяйски разбил палатку и разжёг костер, на котором уже успел подогреть кое-что из съестных припасов. Наконец, в завершение всех вышеупомянутых сюрпризов на своеобразном столе, представлющем собой довольно большой овальный, приплюснутый сверху валун, был накрыт завтрак из сухарей, консервов, жареной колбасы и стояли две банки с каким-то энергетиком.
— Это наши последние запасы, — с грустью известил его Гриша, заметив неподдельное изумление своего друга.
— Откуда всё это? — проговорил Пришвин, обводя взглядом всю окружающую роскошь.
— Разумеется, я не приехал сюда налегке, как ты, — ответил Самойлов. — Это было бы верхом легкомыслия! Я основательно подготовился ко всему!
— И где же ты всё это прятал?
— Тут неподалёку, в одной пещере. Правда, заночевать я бы предпочёл всё-таки здесь, на земле. Не нравятся мне местные пещеры… Кстати, ты можешь перебраться в палатку, скоро начнёт припекать.
Пришвин отмахнулся от предложения своего столь предусмотрительного друга. Вместо этого он подкрепился консервами, опрокинул в рот содержимое банки с энергетиком и вопросительно взглянул на Гришу:
— Я бы хотел знать только одно: мы оставим всё это здесь или потащим с собой? — Он обвёл взглядом весь роскошный лагерь Самойлова.
— Всё это останется здесь, — ответил Гриша.
— Отлично! Я не против. Но должен кое-что уточнить: я не рассчитываю торчать здесь ни одной лишней минуты.
Самойлов удручённо кивнул. Возможно, он подумал о том, что вскоре ему грозит перспектива остаться без спутника и продолжить поиски загадочного фантома одному.
Заметив уныние на пухлом и добром лице Гриши, Пришвин со снисходительной улыбкой добавил:
— Пойми, что мы не на пикнике. Мы на работе. Мы журналюги, ёрш твою, акулы пера, и мы выходим на охоту!
— Теперь твоя очередь, — тихо произнёс Самойлов.
— В смысле? — Костя в недоумении посмотрел на своего друга.
— Я разве не сказал тебе, что уже побывал на КПП? — с невинным выражением лица обронил Гриша.
— Правда? Ну и?
— Мне дали от ворот поворот и предупредили, что если я ещё раз там появлюсь со своим якобы липовым удостоверением журналиста, то в редакции меня не дождутся.
— И ты молчал! — изумился Костя. — Ты сам тянул меня на этот чёртов КПП и заранее знал, что это бесполезно?!
— Под видом журналистов — да. Но если пойти на хитрость…
— А ты знаешь, как перехитрить охрану? Они, наверно, там тоже не лыком шиты, а? И у каждого небось по автомату Калашникова?
— Вооружены до зубов, — согласился Самойлов. — И все как один похожи на бывших уголовников.
— Может, так оно и есть.
Костя умолк на минуту, затем уже более спокойно спросил:
— Ну, и что будем делать? Брать научную базу под охраной уголовников на приступ?
Он снова обвёл взглядом лагерь, отметив печальный натюрморт из двух опустошённых банок дешёвого энергетика и вскрытой жестянки из-под тушёнки. С каждой минутой в воздухе становилось всё жарче и суше; особенности местного южного климата явно провоцировали молодых репортёров на ответные меры: с одной стороны, хотелось побыстрее забраться в тень, с другой — немедленно продолжить то дело, ради которого они сюда и приехали.
— Послушай, — сказал Костя. — Без еды и воды нам всё равно придётся отсюда убираться. Тут недалеко есть городок Нареченск — полная дыра, но там есть продуктовый магазин. Я остановлю попутку, привезу воды, тебе — энергетик… нет, лучше минералки. Не пей больше эту гадость, нужно вести здоровый образ жизни. Так ты не против?
Самойлов лишь лучезарно просиял в ответ.
— А там мы что-нибудь да придумаем, — подытожил Костя.
Самойлов проводил Пришвина к пологому спуску с холма до едва заметной тропы, спускавшейся к асфальтированному шоссе, вьющемуся серпантином между серо-зелёных, выжженных солнцем холмов. Судя по всему, это была единственная сносная магистраль, по которой можно было добраться до Нареченска.
У спуска журналисты распрощались до ближайшего вечера, и Костя, закинув за плечо рюкзак, бодро направился вниз по тропе. Он не успел опомниться, как далеко позади остались тенистые предгорья и безжизненные холмы, отделявшие вожделенный научный институт от безводной равнины, расстилавшейся кругом в радиусе не менее семидесяти километров вплоть до самого Нареченска. И теперь он воочию убедился, что значит очутиться одному посреди древней ковыльной степи, испытав весь ужас одиноких странников, осмелившихся бросить вызов палящему солнцу и прикаспийским пыльным иссушающим ветрам в самом разгаре лета.