— Само собой, это рядом, но я не знал, что реактивные самолёты падают здесь каждый месяц.
— Не исключено, что это был вовсе и не наш боевой самолёт. В последнее время эти религиозные фанатики совсем обнаглели, их хлебом не корми — дай только захватить чужой пассажирский самолёт или взять в заложники автобус с детьми. В дни моей молодости тут было тихо… Да чёрт возьми, раньше всё было лучше, всё было стабильнее!.. Надеюсь, что наши доблестные ПВО начеку.
— Доблестные ПВО? — Пришвин хотел было съязвить, но решил не спорить с водителем-ретроградом. — Ладно, пусть будет так.
Образ угрюмого фантома навязчиво витал у него перед глазами, и Костя не удержался, чтобы спросить:
— Скажите, а вы не заметили здесь одного… человека?
— Какого человека?
— Ну, не совсем обычного, будто пришелец с того света.
Шофёр рассмеялся:
— Ну, ты скажешь тоже!.. Нет, чувачок, пришельцев я не видел.
Он озабоченно посмотрел на Пришвина:
— Скажи, а тебе часом голову не напекло? Солнечный удар — это не шутки.
— Нет, всё в порядке, — ответил Костя и добавил про себя, что, возможно, версию шофёра можно было принять как вариант, и фантом ему действительно только померещился от сумасшедшей жары.
— Так значит, помощь не нужна, — на этот раз водитель грузовика скорее констатировал, чем задавал вопрос.
Костя взглянул на его широкое загорелое лицо и внезапно его озарило: грузовик по этой дороге мог направляться лишь в одну сторону — к НИИ «Биотехнологий». А если так, то это в корне всё меняет!
— Слушай, дружище, — сказал он шофёру, — можешь меня подвезти?
Всего один короткий миг тот изучающе смотрел на Костю, затем неторопливо вышел из кабины — широкоплечий, слегка приземистый седовласый мужчина, напоминавший неотёсаную глыбу с кулаками неандертальца, в потёртых замасленных армейских брюках и тельняшке в светло-синюю полоску, протянул огромную мозолистую ладонь и представился, отчеканив по-армейски:
— Лейтенант Хлыщёв, советский спецназ! Куда едем, парень?
Пришвин невольно отступил перед скалой в десантной тельняшке, указав в сторону перевала, откуда всё это время шёл сам.
В ответ шофёр усмехнулся:
— Неужто нам в одну сторону?
— Я имею в виду, научный институт, — нагнав на себя уверенности, ответил Костя.
— Ну да, и я тоже, — кивнул отставной лейтенант. — Запомни, парень, здесь всего одна дорога — и ведёт она именно туда.
— Значит нам по пути, — Костя решил действовать так же внаглую и дальше.
Шофёр воспринял его ответ на удивление серьёзно и, пиля репортёра суровым взглядом, проговорил:
— Между прочим, посторонних там не ждут. Это — секретный правительственный объект и, сколько там работаю, что-то не слышал, чтобы там пропускали без разрешения. А у тебя оно есть?
Пришвин почувствовал, что врать дальше не имеет смысла и честно ответил:
— Думаю, что нет. Не считая удостоверения журналиста. — Он показал шофёру броскую красную корочку с фотографией, номером и печатью журнала на внутренней стороне, единственной полулегальной «ксивой», которой снабдил его Стеблов.
— Слушай, а может, ты шпион? — то ли в шутку, то ли всерьёз заявил Хлыщёв.
Костя только усмехнулся:
— Будь я шпион, я бы здесь не ошивался, — но про себя заметил:
«А может, и наоборот, кто знает?»
— Раньше у нас с посторонними было построже, — с каким-то подозрением сказал шофёр. — Такие смельчаки, как ты в эти края просто бы не добрались.
— Времена изменились, — ответил Пришвин.
— Я бы хотел отправить нахрен эти времена! — яростно махнул рукой бывший спецназовец и, выдернув сигарету из полупустой смятой пачки, нервно закурил, однако обрывать разговор как будто пока не собирался.
— Послушайте, лейтенант, скажу без обиняков, я очень хочу, по возможности тайно и незаметно, пробраться на эту секретную базу — даже не ради денег. Мне необходимо знать, чем там занимаются учёные, ведь это может быть всё что угодно, вплоть до биохимического оружия. Это может быть вообще… неизвестно что! — В конце своей тирады Костя позволил себе маленький блеф:
— Разве вы не знали, что там занимаются насекомыми? Японцы тоже начинали с малого во время второй мировой войны, разве нет?
Шофёр быстро взглянул на Пришвина, словно что-то задело его за живое:
— Во время второй мировой? Да ты хоть знаешь, что такое война?! Я был в Афгане и Египте, там постреливали, если ты не в курсе.
Пришвин решил отмолчаться, дав старому вояке излить всё, что, по- видимому, наболело у него на душе, однако неожиданно «лейтенант» спецназа перевёл разговор на другую тему: