12
Странное дело, но столь просто и непринуждённо достигнув своей заветной цели, секретного отдела научного объекта, Костя Пришвин не почувствовал особого триумфа. Он принял всё, что с ним случилось, как должное и решил про себя, что нужно просто начинать работать, не упуская из виду ни одной детали.
Сразу за металлической двустворчатой дверью оказалось небольшое помещение, где профессор попросил Костю надеть белый стерильный халат.
— Всего лишь дань традиции, — пояснил профессор Волков, и Пришвин не стал с этим спорить.
— Интересно, нет вероятности, что мы занесём внутрь каких-нибудь нежелательных микробов? — спросил он, накинув халат.
— Это исключено! — с уверенностью ответил профессор. — Не волнуйтесь, молодой человек, у нас всё под контролем.
Надо сказать, что первое знакомство с подземным комплексом научных лабораторий Костю по меньшей мере удивило. Он-то, видимо, по своей наивности и в силу определённых штампов ожидал всевозможных анти-бактерицидных облучений, щелочных ванн и прочих стерилизующих «чисток», без которых, по его мнению, подобная отрасль современной науки выглядела бы слишком доступно, а на деле всё оказалось гораздо проще.
— Прошу, пройдёмте в сектор А, — предложил профессор.
И снова ничего искромётного, завораживающего, ультра-научного. Сектор А представлял собой по сути всего лишь виварий, гигантский вольер для подопытных животных, разбитый на небольшие ячейки, забранные решёткой. Пока Пришвин стоял, глядя на столпотворение крыс, кроликов, мартышек и беспородных собак, верещавших каждый на свой лад из-за решётки, мимо прокатили большую клетку на колёсах, в которой тоже было что-то живое. В ней оказались трое тех самых бабуинов, с которыми Костя ехал в грузовике, надеясь незаметно проскочить на территорию научной базы. Обезьяны испуганно таращились по сторонам, вцепившись в прутья решётки.
— Что с ними будет? — спросил Пришвин, хотя ответ профессора был очевиден, и Костя даже пожалел, что задал такой по-детски наивный вопрос
— Надеюсь, мы найдём им применение. Если же нет…
— То что?
— Будем вынуждены ликвидировать за бесполезностью. Ведь наши спонсоры выделяют нам деньги только на отдельные эксперименты, да и то, весьма неохотно и скудно. Впрочем, кажется, об этом я уже говорил.
— По-моему, это ваше больное место.
— Да, верно, к нам относятся наплевательски. Раньше в этом отношении всё было намного лучше, к нам относились с должным уважением. Но эти времена давно прошли.
Внимание Пришвина привлекла одна клетка, в которой находились несколько беспородистых собак, у которых не хватало той или иной лапы. Жалобно поскуливая, они с трудом передвигались вдоль отведённого им тесного пространства, грустно поглядывая на проходивших мимо сотрудников лаборатории, обслуживавших виварий.
— Что это? — изумленно спросил Пришвин.
— Эти животные — доноры, — ответил профессор. — Мы берём у них органы или части тела, если они требуются нам для опытов. Собаки — дешёвые животные, хотя плодятся не так быстро, как крысы или кролики.
— Интересно было бы узнать, что это за опыты?
— Для того, чтобы вы смогли это понять, нужно пройти в следующий сектор…
Пройдя во второй сектор, Костя нашёл, что он был намного больше похож на исследовательскую лабораторию, нежели первый. Он увидел просторный зал со множеством рабочих столов, обрудованных всевозможной электронной аппаратурой, компьютерной техникой, микроскопами и прочими средствами для биологических исследований и тут же вспомнил слова профессора о рабочем цехе по производству «новых» организмов.