Гаммел вытянул вперед руку и взял Мерривейла за руку, в которой тот держал телефонную трубку, привлекая к себе внимание. Мерривейл посмотрел на него.
Гаммел поднял лист бумаги, на котором было написано: «Продолжайте разговор. Спросите о личной инспекции. Пока у нас нет уверенности, мы не можем рисковать».
Мерривейл задумчиво прикусил губы. «Продолжать разговор с ним? Да это же безумие! Взорвать планету, надо же!»
— Коротышка, — продолжил он вслух, — я уверен, что мои глубокие сомнения насчет этого…
Неожиданно Гаммел снял свои наушники, вырвал телефонную трубку из рук Мерривейла, отбросил ее в сторону и жестом руки приказал своим двум помощником попридержать Мерривейла.
— Джанверт, — сказал Гаммел, — говорит Вэверли Гаммел. Это я несколько минут назад разговаривал с тобой при твоем первом звонке. Я возглавляю здесь команду ФБР. Я слушал ваш разговор и, во-первых, готов вести переговоры…
— Они просто блефуют! — закричал Мерривейл, пытаясь вырваться из рук двух агентов, державших его. — Они блефуют, идиот! Они не могут…
Гаммел зажал рукой трубку и приказал своим людям:
— Уведите его отсюда и закройте дверь. — Потом вернулся к разговору с Джанвертом, объясняя эту заминку: — Это был Мерривейл. Пришлось применить силу, чтобы вывести его отсюда. При подобных обстоятельствах я подозреваю, что он, наверное, сошел с ума. Я сам собираюсь заняться этим… этим ульем и поэтому хочу взглянуть на него или что ты под ним понимаешь. Я попрошу, чтобы любые действия, начиная с этого момента, были приостановлены, пока я не сделаю сообщения, но мне потребуется некоторое время на это. Тебе, Джанверт, все понятно?
— Наконец-то нашелся хоть кто-то умный, Гаммел, — вздохнул с облегчением Джанверт. — Слава Богу! Одну минуту!
Хелльстром нагнулся к Джанверту и тихо сказал ему что-то на ухо. Потом Джанверт произнес:
— Хелльстром говорит, что он примет тебя на этих условиях и тебе будет разрешено связаться со своим начальством лично. На мой взгляд, ты можешь доверять ему.
— Мне этого достаточно, — согласился Гаммел. — Скажи мне точно, куда я должен прибыть.
Когда Джанверт повесил трубку, Хелльстром отвернулся, подумав, почему он больше не чувствует себя уставшим. Теперь у Улья впереди много времени. Это было ясно. Среди Чужаков были и разумные люди — такие, как Джанверт или этот агент, с которым он говорил по телефону, — они понимают, каковы последствия применения нового жала Улья и что произойдут перемены — все в этом мире меняется. Хелльстром и сам сознавал, что изменениям подвергнется и политика Улья. Он заключит сделку с правительством Чужаков на условиях, при которых Улей сможет продолжить свое существование, незаметное для масс диких. Конечно, секретность не удастся сохранять вечно. Улей сам позаботится об этом. Они размножатся очень скоро, и Чужаки ничего не смогут поделать с этим: распространение будет подобно цепной волне — и дикие будут ассимилированы, для них будет оставаться, все меньше и меньше места на планете, которую они разделяли сейчас с людьми будущего.
Из отчета Джозефа Мерривейла Совету Агентства:
«Как вам уже известно, от дальнейшего участия в этом вопросе нас решительно оградили — близорукое решение, которое все мы понимаем. Время от времени, впрочем, с нами будут консультироваться по этому вопросу, и я могу в общих чертах обрисовать вам то, что происходит сейчас в Вашингтоне.
Как мне самому кажется на данный момент, омерзительный культ Хелльстрома не был запрещен, и, возможно, ему даже разрешили продолжить съемки своих подрывных фильмов.
Дебаты в правительстве ведутся вокруг следующих двух противоположных точек зрения:
1. Взорвать их, не считаясь с последствиями. Это точка зрения меньшинства, которую разделяю и я сам, однако число ее приверженцев все уменьшается и уменьшается.
2. Выиграть время, заключив тайное соглашение с Хелльстромом, таким образом сохранив в тайне от общественности все это дело, начав в то же время широкомасштабную программу, нацеленную на уничтожение того, что в официальных кругах все чаще называют „Хелльстромовский ужас“».
