— Психологический прецедент более важен.
— Что?
— Тони, с той поры, как я стал судебным психологом, мне стала понятна одна вещь: присяжные гораздо больше уделяют внимание тому, чтобы уловить мнение судьи об обвиняемом, чем выслушиванию адвоката. Присяжные до отвращения внимательны к замечаниям судьи. А любой судья принадлежит этому обществу. Общество хочет избавиться от Джо — хочет его смерти. Мы можем до посинения доказывать, что он сумасшедший. Никто из этих добропорядочных граждан не примет наших доказательств, даже если в глубине души будут чувствовать их правоту. Честно говоря, доказывая его сумасшествие, мы только ускорим вынесение ему приговора.
— Вы что, хотите мне сказать, что не можете заявить, что предупреждали о психической ненормальности Джо, но власти отказались принять меры, поскольку он принадлежал верхушкам этого общества?
— Конечно, не могу.
— Вы думаете, они не поверят вам?
— Не имеет никакого значения, поверят они или нет!
— Но если они поверят…
— Я уже сказал вам, Тони, чему они скорее всего поверят, и меня удивляет, что вы, адвокат, еще не поняли этого. Они поверят, что у Паре есть доказательства неверности Адель, но некоторые юридические тонкости, возможные уловки с вашей стороны препятствуют огласке этих грязных подробностей. Они поверят этому, потому что легче поверить именно в это. И никакое заявление с моей стороны ничего уже не изменит.
— Так вы хотите сказать, что у нас нет и шанса?
Фурлоу пожал плечами.
— Да — если судебное разбирательство начнется прямо сейчас. Но если вам удастся отложить его на некоторое время или же перевести его в другой округ…
Бонделли повернулся на стуле и посмотрел на облачко дыма за окном.
— Мне трудно поверить, что рассудительные, мыслящие логически думающие люди…
— О какой рассудительности или логике присяжных может идти речь? — спросил Фурлоу.
Волна ярости захлестнула Бонделли, его лицо покраснело. Повернувшись, он пристально посмотрел на Фурлоу.
— Энди, вы знаете, что я думаю? Мне кажется, то, что Рут убежала, влияет на ваше отношение к ее отцу. Вы говорите, что хотите помочь ей, но каждое ваше слово…
— Хватит об этом! — перебил его Фурлоу тихим невыразительным голосом. Потом сделал два глубоких вздоха. — Вот что скажите мне, Тони. Почему вы взялись за это дело? Вы ведь не являетесь адвокатом по уголовным делам.
Бонделли поднес руку к лицу. Цвет его лица медленно приобрел обычную бледность. Он посмотрел на Фурлоу.
— Извините, Энди.
— Все в порядке. Так вы ответите на мой вопрос? Почему вы взялись за это дело?
Бонделли вздохнул и пожал плечами.
— Когда стало известно, что я представляю его интересы, два моих самых влиятельных клиента позвонили мне и сказали, что если мне не удастся с честью выбраться из этой ситуации, они откажутся от моих услуг.
— И поэтому вы решили защищать Джо?
— У него должна быть самая лучшая защита.
— И вы — самый лучший защитник?
— Я хотел съездить в Сан-Франциско и предложить заняться этим делом Белли или кому-то другому, однако Джо был против. Он думает, что это дело совсем простое — проклятый неписаный закон.
— И поэтому остаетесь только вы.
— В этом городе — да. — Бонделли протянул руки к столу и сложил пальцы в замок. — Вы знаете, я рассматриваю это дело с несколько иной точки зрения, чем вы, и не вижу в нем особых проблем. Мне кажется, самое главное — доказать, что он не симулирует сумасшествие.
Фурлоу снял очки и протер глаза, которые начали болеть. «Я слишком много читал сегодня», — решил он.
— Ну хорошо, Тони, — произнес Фурлоу, — у вас есть зацепка. Если человек, страдающий галлюцинациями, понимает, что не должен обращать на них внимание, то у вас может еще возникнуть возможность добиться, чтобы он проявил себя, совершил какие-либо действия под воздействием этих галлюцинаций, которые позволили бы окружающим понять его ненормальность. Разоблачение симулируемого сумасшествия легче по сравнению с проблемой определения скрытых психозов, но, как правило, общественность не понимает этого.
— Я полагаю, что в нашем деле присутствуют четыре неотъемлемых признака преступления, совершенного сумасшедшим.
Фурлоу хотел было что-то сказать, но передумал, когда увидел, что Бонделли поднял руку с оттопыренными четырьмя пальцами.
— Во-первых, — начал Бонделли, — смерть жертвы выгодна убийце. Психопаты обычно убивают незнакомцев или людей, которые оказались рядом с ними. Видите, я тоже провел подготовительную работу в вашей области.