Основываясь на собственном опыте жизни в России во время протестов на Евромайдане , аннексии Крыма и (начавшейся) войны на Донбассе , я изначально предполагал, что запущенные в это время конфликтологии были особенно преувеличены, а инвективы особенно ядовиты, что объясняется историческими отношениями России с Украиной и страхом "цветной" революции, который был основным в российском дискурсе, по крайней мере, с Мюнхенской речи 2007 года (Президет России 2007). Однако это оказалось не так: СМИ и политики использовали аналогичный уровень гиперболизации в других исследованиях, даже в некоторых менее бульварных изданиях ("Лента", "Аргументы и факты"), что говорит о том, что преувеличение было более характерно для исторического фрейминга. Таким образом, стало ясно, что историческое обрамление - это не нарратив, применимый только к украинскому кризису, а медийная техника, в которую можно вводить разные новостные события и разные исторические периоды.
Однако исторические рамки менялись в соответствии с меняющимися приоритетами правительства, как видно из перехода от оборонительного к агрессивному тону в 2014-2015 годах. Это изменение было несколько неожиданным, учитывая, что до этого российские СМИ часто делали акцент на виктимности России при освещении внешней политики Запада. Изменение тона продемонстрировало тесную связь между историческим фреймингом и более широким политическим проектом по определению того, что значит быть хорошим русским, а также отразило возросшую (гео)политическую уверенность в себе. Это развитие также позволило более мессианскому уклону культурного сознания принять более заметную форму, чем это было в период с 2012 по 2014 год. Таким образом, проследив нить освещения в СМИ в эти переломные годы, можно не только прояснить детальное использование исторических аналогий, но и пролить свет на политические процессы, происходящие в России , - процессы, имеющие значение за ее пределами, поскольку политическая озабоченность России историей и значением патриотической идентичности соответствует и освещает тенденции за пределами Российской Федерации.
Будущее культурного сознания
Согласно представлениям российских СМИ и правительства о патриотизме, культурное самосознание достигается через истинное понимание исторической (аллегорической) правды и подтверждается ею. По сути, эту идею можно свести к тавтологической формулировке, что русские определяются (и являются особенными) своим уникальным пониманием собственной истории и культуры, а русским можно быть, только обладая этим пониманием своей культуры (прежде всего истории). Культурное сознание - это не столько последовательная идеология, сколько способ продать основные компоненты мировоззрения - что русским нужно сильное государство, что Россия должна развиваться по своему особому пути и что Россия - это великая держава с миссией, которую она должна выполнять в мире, - таким образом, чтобы это также подкрепляло утвержденную культурную память.
Даже самый беглый осмотр показывает, что культурное сознание предлагает концептуализацию русскости, лишенную какого-либо конкретного видения будущего России за пределами влияния и проецирования силы. Несмотря на то, что СМИ изображают шаблон прихода к культурному сознанию, а политики в своих горячих речах приравнивают русскость к исторической справедливости, это, прежде всего, дискурс политической легитимности. Как утверждает российский академик Игорь Зевелев, речь идет о сохранении власти элит:
В итоге из широкого спектра идей, появившихся в интеллектуальном дискурсе о постсоветской идентичности России за последние двадцать лет, были выбраны те [направления], которые казались наиболее подходящими для легитимации власти и укрепления независимости, силы и влияния российского государства.
Зевелев 2014
Отсутствие видения будущего отражает цинизм, присущий попыткам правительства подчинить обсуждение российской идентичности своим непосредственным политическим требованиям: Российская история, политика и идентичность - все это инструменты для легитимации правительства и его правления. Вместо амбициозных планов и надежд на будущее вновь возникает чувство ностальгического ожидания: будущее похоже на прошлое. Это также помогает отвлечься от нынешнего отсутствия какой-либо привлекательной или жизнеспособной политической альтернативы Владимиру Путину. Более того, культурное сознание дает толчок к действию и чувство цели, которое может быть реализовано за пределами России, мобилизуя и оправдывая военные действия России на Украине.