@importknig
Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".
Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.
Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.
Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig
Джейд Макглинн «Создатели памяти. Политика прошлого в России Путина»
Оглавление
Глава 1. Возвращение контроля над историей
Глава 2. Политика Кремля в отношении памяти
Глава 3. Прошлое как настоящее. Историческое обрамление Украины, санкций и Сирии
Глава 4. Усиление призыва к истории
Войны памяти и война против исторической фальсификации
Русофобия
Иностранные агенты
Элита против народа
Мессианство
Глава 5. Живые формы патриотизма
Глава 6. Достижение культурного самосознания
Глава 7. Бесконечность истории
Глава 1. Возвращение контроля над историей
Историческая память - это важнейший компонент нашей культуры и истории, наше настоящее [...] и наше будущее будет создаваться с учетом этого исторического опыта.
Владимир Путин (Селигер 2014)
Политика памяти в России
Подростки и закаленные мужчины в зимней форме маршируют по Красной площади, лица под неровным прямым углом направлены к трибуне Сталина. Хрустящий под ногами снег, их лица поглощены грозной судьбой, которая их ждет: противостоять неутомимым фашистским захватчикам у самых ворот Москвы. Не допуская ни шагу назад, призрачные, эти люди готовятся шагнуть вперед в битве за советскую столицу и за свою Родину. Это была битва, из которой многие тысячи не вернутся.
Эстрадные певцы, дети в разноцветных пальто и министр обороны внимательно следят за тем, как эти лица с мрачной решимостью, испещренные пятнами симуляции возраста, телепортируются в настоящее из 1941 года. Движения советских войск затеняются и повторяются солдатами Российской Федерации XXI века, которые теперь ежегодно маршируют под транслируемыми кадрами парада советских войск времен Октябрьской революции 1941 года. Оригинальный парад был проведен Сталиным поспешно и вызывающе, когда нацисты наседали на Москву. Современный парад тщательно проработан и является приглашением для всех россиян вернуться в героическое прошлое через частично трогательную, частично неуместно пародийную дань уважения.
Подобные чествования, характеризующиеся шквалом милитаристских нарядов, - обычное дело для современной России. Смешение факта с вымыслом, реального с роликом уже давно стало нормой российской политики и ее одержимости прошлым. Не только описанные выше солдаты, но и все население России было привлечено в качестве дублеров в эту уже завершенную пьесу исторического вымысла. Это произведение эпического масштаба, в центре которого находится Вторая мировая война, но оно включает в себя различные сюжетные линии, (пере)написанные и сплетенные воедино создателями памяти страны: Кремлем, политиками, СМИ, гражданским обществом и многими простыми россиянами, которые решили сесть, остаться посмотреть и принять участие.
Эта книга была написана до вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года, но действия и риторика, описанные в ней, покажут, что эта война была, возможно, единственным возможным результатом озабоченности России полицией прошлого - даже если лично я не верил, что она наступит так скоро. Хотя эта книга не посвящена объяснению войны, я надеюсь, что исследования и аргументы, приведенные в ней, обеспечат столь необходимый контекст для объяснения того, почему так много россиян поддерживают несправедливую войну своего правительства против Украины и считают себя героями, денацифицирующими Украину, а не исполнителями зверств, невиданных со времен югославских войн .
Я также надеюсь, что она объяснит, почему политикам и аналитикам необходимо более серьезно относиться к "пропаганде" и исторической одержимости и признать их значительную эмоциональную силу. Россия никогда не будет в мире со своими соседями, пока не сможет быть в мире с собой и своей историей. Одержимость российских чиновников и общества обеззараживанием истории и превращением ее в нечто, пригодное для доказательства исключительного героизма и виктимности, подпитывается неуверенностью в себе, порожденной сменой идеологических режимов и бессмысленностью исторических травм, пережитых Россией в XX веке. Сила этих культурных воспоминаний огромна, и Кремль использует ее, чтобы подготовить свой народ к войне и репрессиям.
Обычные люди также принимали участие в этом иммерсивном соединении прошлого и настоящего. Для многих россиян путь к расстрелу мирных жителей в Буче был вымощен реконструкцией сражений и переодеванием в военную форму. Участие в официальном создании памяти охватывает широкий, порой причудливый спектр мероприятий. Это может быть празднование дня рождения вашего ребенка в ярмарочной Партизанской деревне, расположенной в парке "Патриот" на окраине Москвы. Или воспользоваться возможностью подняться на борт поезда-музея "Эшелон Победы", который проехал по России и Белоруссии в 2018 году, нагруженный выставками военного времени, агитационными плакатами и зенитными орудиями. Но помимо того, что политика памяти служит материалом для забавных заголовков, она занимает более торжественное место в самой сердцевине российской политической системы. В 2020 году Владимир Путин ввел в действие новые масштабные законодательные поправки, которые фактически стали новой российской конституцией. Многие наблюдатели обратили внимание на то, что она позволяет Путину оставаться у власти до 2036 года, но в основе этой конституции также лежит кодификация обязанности "защищать историческую правду" и "охранять память" о Великой Отечественной войне - так в России называют войну Советского Союза против нацистов с 1941 по 1945 год.
В этой памяти - и законе - нет места ни массовым изнасилованиям Красной армии в Берлине, ни советской оккупации Восточной Европы после 1945 года. Подобное ограничительное законодательство не появилось внезапно: российское правительство, СМИ и - в некоторой степени - общественность тщательно подготовили почву для него задолго до этого, работая как создатели памяти, чтобы продвинуть историю в сердце российской политической и народной культуры. Предпринятые ими усилия стали частью более широкого "обращения к истории" Кремля - термина, обозначающего интенсивное использование и распространение правительством выборочных интерпретаций истории для определения того, что значит быть русским, для оправдания своего правления и для проецирования власти внутри страны и за рубежом.
Обращение к истории - это отчасти смещение политического фокуса, а отчасти призыв к осознанию и действию, требующий от граждан активного участия и воспроизведения "использования" Кремлем истории в качестве инструмента политической аргументации (Kangaspuro 2011). Эта книга - попытка описать содержание и подачу этих аргументов, проследить, как российское правительство, СМИ и связанные с ними структуры пытались взять на себя власть над культурной памятью и превратить исторический нарратив в предмет экзистенциальной и повседневной заботы. В книге задается вопрос, как и почему правительство решило основывать идентичность и дискуссии о принадлежности к той или иной стране на исповедуемом им историческом нарративе. Прояснение того, как и почему, важно не только для российского, но и для глобального случая, поскольку мы видим, что история играет все более заметную и разделяющую роль в политическом дискурсе, дебатах и дискуссиях об идентичности от Шанхая до Сан-Франциско (Фукуяма 2019).
Мой первоначальный интерес к "ретроспективной реконструкции Кремля в угоду настоящему" (Olick 2007: 9) возник, когда я жил в России с 2011 по 2015 год. После Евромайдана 2013-14 , протестов и революции на Украине, следя одним глазом за BBC, а другим - за ее номинальным эквивалентом, "Россией-1", я был не столько шокирован разницей в интерпретации, сколько обескуражен интенсивностью и избирательностью обращений российских политиков и отечественных СМИ к истории. Я наблюдал за тем, как имена и места, известные мне только по учебникам истории (русским) - Степан Бандера, Хатынь, СС Галичина 3 - появлялись в новостях, как по кругу, прививаясь к сегодняшним и, казалось бы, не связанным с ними событиям.
Я был очарован тем, как эта техника, которую я стал называть "историческим обрамлением", объединяла и требовала - но в то же время искажала - знания истории, политической культуры, коммуникаций, национализма и формирования идентичности. Историческое обрамление делало историю актуальной для людей, которые смотрят ее прямо сейчас, делая вид, что отчаянные травмы и эйфорические триумфы прошлого повторяются в режиме реального времени. Чтобы понять эту технику в более академическом смысле, я сначала поступил в магистратуру и написал диссертацию на 40 000 слов об историческом обрамлении событий в Украине. Но вскоре я понял, что эта тактика не является уникальной для освещения событий в Украине российскими СМИ, и перешел к защите докторской диссертации, в ходе которой я проанализировал почти 11 000 исторических аналогий, проведенных прокремлевскими СМИ и политиками, а также более 10 000 страниц правительственных доктрин, стратегий и интервью, опубликованных в период с 2012 по 2021 год. Чем больше я исследовал историческое фреймирование и его использование, тем очевиднее становилось, что гиперболическое обращение СМИ к истории явно направлено не только на легитимацию государственной политики, но и на конструирование и навязывание пересмотренного понимания патриотизма, смысла русскости и даже самой истины.