До 2015 года усилия российской дипломатии памяти в основном были направлены на российскую диаспору и страны бывшего Советского Союза, но в стремлении развить российскую "мягкую силу" внимание с тех пор было перенесено на иностранных граждан, не имеющих общих исторических или культурных связей с Россией. Пожалуй, самым известным российским экспортом памяти является георгиевская ленточка: с 2009 года российские посольства по всему миру организуют так называемые "Волонтеры Победы", состоящие в основном из представителей русской диаспоры, для раздачи прохожим георгиевских ленточек и исторических маркетинговых материалов. В 2019 году "Волонтеры Победы" работали более чем в девяноста странах, в том числе в США, где они раздали около 15 000 ленточек и брошюр, рассказывающих (выборочно) об истории этого символа и роли СССР во Второй мировой войне. Сотрудники посольства иногда выбирали группы, которые считали сочувствующими; в 2019 году члены левой группы Momentum в Лейбористской партии Великобритании были сфотографированы с лентами и даже поделились на своих страницах в социальных сетях изображениями, на которых ленты были задрапированы вокруг оружия (Humphries 2019).
Однако "Волонтеры Победы" не упоминают о других коннотациях георгиевской ленты, особенно связанных с конфликтом на Украине, показывая, как российские государственные деятели используют память о Второй мировой войне, как за рубежом, так и дома, в качестве троянского коня, чтобы протащить другие, более спорные, геополитические позиции. Это означает, что те страны, которые принимают и внедряют российские памятные традиции, не только адаптируются к российскому способу памяти, но и включают в себя аспекты российского официального повествования о войне - повествования, которое изобилует геополитическим символизмом, что подтверждается документально. Продвигая свой взгляд на Вторую мировую войну - в которой Советский Союз только освободил Восточную Европу, но не оккупировал ее, в которой Запад оставил русских истекать кровью, в которой только нерусские сотрудничали с нацистами, - Кремль также продвигает свое видение того, как должен выглядеть мир. Когда Путин восхваляет урегулирование, достигнутое после Ялтинской конференции , он восхваляет мир, который контрастирует с однополярной системой под руководством США, возникшей после 1991 года.
Как и у себя дома, история, которую Кремль пропагандирует за рубежом, настолько избирательна, что не соответствует действительности и даже неуважительна по отношению к памяти тех, кто сражался во Второй мировой войне. В любом случае, российское государство не пытается продвигать исторические расследования, а пропагандирует ущербный взгляд на мир. Не признавать эти искажения и смешения - значит рисковать принять не только предвзятую историю, но и взгляд на мир, который по своей сути несправедлив к тем странам и людям (в том числе и к русским), которые пострадали от советского и российского государства. Чтобы отвлечься от этой проблемы, Кремль стал все более изощренно адаптировать свои нарративы к местным вкусам, чтобы их было легче проглотить: если во Франции российский МИД продвигает свою историческую правду, делая акцент на летчиках-истребителях "Нормандия-Ньеман" (MID 2017), то в Великобритании он прославляет ветеранов Арктического конвоя, которые доставляли грузы в блокированный советский порт Мурманск. В 2015 году Министерство иностранных дел России организовало поездку ветеранов Арктического конвоя в оккупированный Крым, в ходе которой конвоиры высоко оценили гостеприимство России, негативно сравнив его с отношением Великобритании к своим ветеранам (Розин 2015). Хотя поездка освещалась в британской и российской прессе, в этом потемкинском визите не упоминались условия жизни ветеранов в России, многие из которых живут в нищете, хотя память об их подвигах используется в политических целях.
Дипломатией памяти занимаются не только западные страны. Министр иностранных дел России Сергей Лавров не раз поднимал вопрос о советском вкладе в военные действия Китая против Японии - и с некоторым успехом. В 2020 году послы Китая и России в США написали совместную статью для американского сайта по безопасности Defense One под названием "Почтить Вторую мировую войну лучшим, общим будущим" (Antonov and Tiankai 2020). В ней они утверждают, что сила нынешнего союза Китая и России основана на их общих подвигах во Второй мировой войне, но что эта победа находится под угрозой со стороны исторических ревизионистов. Сами занимаясь ревизионизмом, авторы не упоминают ни пакт Молотова-Риббентропа , ни войска бывшего китайского лидера Чан Кай-ши. Хотя статья не получила бы никаких научных наград, она служит цели показать, что Китай является союзником России по памяти, и, возможно, побудить хотя бы некоторых американцев также рассматривать Россию как союзника по памяти.
Конечно, несмотря на то, что в некоторых частях мира Вторая мировая война является мощной культурной памятью, политическое использование ее российскими актерами уместно не во всех странах. Например, в Германии , где война явно не является предметом гордости, финансируемые российским государством немецкоязычные СМИ, включая RT и Sputnik, пытались создать альянсы памяти, апеллируя к чувству Ostalgie, продвигая ревизионистский нарратив, в котором восточногерманское государство изображалось в радужных тонах (McGlynn 2020a). Российские СМИ играли на разочарованиях и испытаниях, последовавших за воссоединением Германии, и подогревали чувство ностальгии по утраченному образу жизни и времени тесных отношений с Советским Союзом и русскими людьми.
Как показывает пример Германии, продвигая пророссийские исторические нарративы в определенных странах, российские акторы могут усугублять существующие разногласия или подрывать конкурентов. Хотя дипломатия памяти часто включает в себя позитивные акты публичной дипломатии, она существует в симбиотической связи с более зловещим использованием истории Россией, включая поощрение российскими государственными деятелями маргинальных интерпретаций истории для создания политических союзов с другими странами или их частями. Самый очевидный пример - Россия часто использует свое присутствие в СМИ и культурных организациях в Сербии , чтобы напомнить о бомбардировках НАТО и поддержке Россией Сербии в косовском конфликте (Sputnjik Srbija 2020; Ruski dom 2019). Этот более раскольничий элемент дипломатии памяти часто направлен на использование воспоминаний, которые не вписываются в усилия ЕС по созданию общей "европеизированной" памяти (Kucia 2016). Такой подход отражает как неудачи попыток ЕС синхронизировать память стран-членов, так и цель России - подорвать влияние ЕС в странах Восточной Европы и популярность ЕС в существующих странах-членах. При этом те же российские организации и СМИ изображают себя как поддерживающие целевое население в его стремлении воссоединиться со своими историческими корнями.
Создавая - или даже создавая - впечатление, что российские исторические нарративы популярны в десятках стран, российские чиновники могут показать внутренней аудитории, что Россия восстанавливает историческую правду во всем мире. Концепция исторической правды связана с более всеобъемлющим российским видением мира, в котором США, ЕС и их восточноевропейские союзники ведут войну против памяти, истории и самой правды. Они стремятся перечеркнуть результаты Второй мировой войны, чтобы подорвать Россию и навязать миру одностороннюю систему под руководством США. Россия предстает как последний бастион против этого натиска. Россия возглавляет защиту исторической правды и ценностей суверенитета, аутентичности и традиций во всем мире. Трудно оценить, насколько успешной оказалась российская дипломатия памяти в преобразовании своих целей, но внутренняя польза этих нарративов очевидна для всех и, в свою очередь, служит оправданием для продвижения этих же нарративов за рубежом.
Хотя дипломатия памяти охватывает нарративы, распространяемые за рубежом, в отличие от типов нарративов, предоставляемых государственными СМИ внутри страны, оба типа делят страны на "хорошие" и "плохие" в зависимости от того, поддерживают ли они связь со своей памятью и традициями или подчиняются предполагаемой американской культурной колонизации. Российское правительство и СМИ ставят свою страну в авангард этой борьбы против культурной колонизации, за память и историческое понимание. Но для того чтобы это было хоть сколько-нибудь правдоподобно, СМИ и политики должны предоставить доказательства того, что россияне действительно занимаются историей. Кремль с помощью различных организаций создавал условия для получения таких доказательств - а иногда и просто производил их - одновременно с распространением и внедрением своих ключевых идей. В следующей главе рассматривается, как эти инициативы выглядели на практике.