Культурное сознание означает повышенное осознание наследия, истории и культурной уникальности России, интерпретируемое таким образом, чтобы обосновать тезис о том, что Россия нуждается в сильном государстве, является великой державой, требующей особого пути, и может многому научить других. Культурное сознание, достигаемое через "правильное" понимание истории и демонстрируемое через совершение проправительственных действий, включает в себя не только одобрение исторических нарративов, но и религиозные ценности , традиционные верования и общий нелиберализм. При этом в основе своей именно история функционирует как мобилизующая и объединяющая нацию сила, в том смысле, что власть использует исторические нарративы и ссылки, чтобы призвать российский народ к практике и воплощению "культурного сознания", которое будет его защищать.
В 2012 году Путин объявил, что укрепление национального самосознания станет приоритетом его следующего срока, заявив, что определение российской идентичности расплывчато и нуждается в уточнении (Prezident Rossii 2012a). Русская идея, или то, что значит и должно значить быть русским, долгое время была предметом жарких споров и разногласий, начиная со времен Российской империи и до наших дней (Brudny 1998; Seton-Watson 2017, 1961; Riasanovsky 2005; Billington 2004). Распад Российской империи и СССР оставил имперское сознание, встроенное в российскую идентичность, и позволил развиться - иногда амбивалентной - форме имперского национализма (Pain 2004; 2016). Балансировка понимания Россией себя как великой державы часто делала невозможным для правительств уступки русским этнонационалистическим требованиям и благоприятствовала представлению русской культуры как целостной цивилизации (Aridici 2019; Laruelle 2016a; Hosking 2006; Akopov et al. 2017). Апелляция к (нечетко и эклектично определенной) культурной памяти имеет весьма практическое применение, когда речь идет о преодолении этих проблем и разногласий: она позволяет создать амбивалентность, которая может быть обращена к различным идеологическим влияниям в российской политике и обществе, от нео- евразийства (Шалин 1996: 28; Bassin and Kelly 2012: 32) до России как единственной истинной Европы.
Как было подробно описано в предыдущих главах, озвучивание и исполнение "правильной" памяти о прошлом приняло на себя определенные функции идеологии как маркера веры и принадлежности ( Koposov 2017). Вместо того чтобы принять ключевую идеологию, Кремль объединил меланж различных прогосударственных аргументов, скрепив их вокруг параноидального и ностальгического мировоззрения, чтобы сопровождать тематическое возрождение идентичности в российском политическом дискурсе во время третьего президентского срока Владимира Путина (Тепер 2016; Kolstø and Blakkisrud 2018; Roberts 2017; Akopov et al. 2017). Бессмысленно пытаться найти последовательную идеологию, которая объяснила бы действия или интерпретации Кремля; вместо этого можно найти апелляцию к объединяющей идее (обращение к истории) и устремлению (культурное сознание), которые наделяют Россию целью. Если история - это то, почему русские принадлежат друг другу, то культурное сознание - это то, почему Россия должна существовать как нация.
Но если идеология и идентичность - понятия скользкие, то и сознание - тоже, и термин "культурное сознание", кратко обозначенный выше, требует дальнейшей проработки. Прежде всего, стоит отметить, что, хотя культурное сознание - это термин, который я применяю для описания своего понимания дискурса и практик, продвигаемых вокруг истории в России после 2012 года, в частности, вдохновение для этого термина пришло из интервью Владимира Мединского. Выступая в российском журнале "Сноб", Мединский ввел понятие культурного сознания, чтобы описать то, что он считал общенациональным культурным пробуждением, произошедшим при Путине (Усков 2013). Его аргументы сводились к тому, что новое культурное сознание возникло вместе с политическими сдвигами, сопровождавшими возвращение Путина на президентский пост в 2012 году.
Мединский рассказал о том, что Россия наконец-то преодолела запутанные взгляды "Адама Смита" 1990-х годов, и россияне осознали, как много зависит от того, как рассказывается история, включая то, как строится общество, каков уровень культуры в обществе и что используется для обучения детей. Выступая от имени российской нации, Мединский утверждал, что Россия вышла на новый уровень понимания себя, мира и законов, управляющих миром и историей. Он утверждал, что культура стала играть гораздо более заметную роль в политическом дискурсе, и прямо ссылался на концепцию сознания для описания этого процесса, утверждая, что сознание определяет бытие (bytie).
Эта формула опровергает традиционную марксистскую мысль, утверждающую, что материальная реальность формирует наши идеи и представления о мире (наше сознание). Для классового сознания это означает, что ваше осознание эксплуатации трудящихся классов зависит от вашей материальной реальности и положения в экономической структуре. Однако в трактовке сознания Мединского, правда, в другом контексте, именно сознание определяет ваше бытие: в этой интерпретации ваша принадлежность к рабочему классу зависит от вашего осознания эксплуатации. Конечно, принадлежность к русской нации зависит, по его мнению, от осознания "правильной" патриотической истории. Определяя патриотизм через эту идиосинкразическую и во многом придуманную СМИ идею "культурного сознания", удобно, что нет необходимости в более последовательном и детальном наборе идеологических принципов. Вот почему полезнее говорить о сознании, а не об идеологии.
Мединский - типичный представитель (про-)кремлевского представления о российской идентичности как о категории, которая одновременно является экспансивной, но в то же время исключающей. Как заметил Илья Калинин, каким бы большим ни был праздничный стол, на нем никогда не может быть места для всех (Калинин 2015). Культурно бессознательные не приглашены на эту вечеринку. Во главе этого образного стола сидит президент Путин, олицетворяющий культурное сознание. СМИ представляют политику Путина как основанную на российском историческом опыте и параллельную историческим прецедентам, изображая культурное сознание как демонстративное признание культурной ценности России, которая определяется ее историческими достижениями, вечно недооцениваемыми из-за того, что другие эксплуатировали ее невинность. Как было подробно описано в предыдущих главах, этот путь включал в себя определение того, что представляет собой культурное сознание, и обеспечение языка для артикуляции и выражения такого сознания через использование СМИ исторического фрейминга и обращение к различным нарративам. Правительство также создало практики и ритуалы, которые служат подтверждением этого сознания. В этом смысле культурное сознание занимает центральное место в представлениях о патриотизме, продвигаемых российским правительством и СМИ через обращение к памяти и обращение к истории.
Продвижение этих представлений влечет за собой торжество культурного самосознания, как это видно на примере изображения героев в СМИ в исследованиях исторического фрейминга и других. Согласно аргументам, выдвигаемым такими политиками, как Мединский, Нарышкин и Путин, достижение россиянами культурного сознания свидетельствует об их уникальной информированности о собственной истории, культуре и наследии - атрибуте, который означает, что они заслуживают глобальной лидирующей роли. Об этом говорится во вступительных фрагментах "Основ государственной культурной политики" (ОГКП), выпущенной в 2014 году:
На протяжении всей нашей истории именно культура сохраняла, приумножала и передавала новым поколениям опыт народа. Именно культура была основой единства многонационального народа России, воспитывала чувства патриотизма и национальной гордости. Именно культура укрепила позиции России на мировой арене.
Минкультуры 2014
Аналогичные формулировки можно найти в ежегодных отчетах Министерства культуры , например в отчете о деятельности министерства за 2016 год, где говорится, что " российская культура исторически занимает ведущее место в мире и является мощным стратегическим ресурсом для укрепления влияния страны на мировой арене" (Минкультуры 2017: 51).
Однако для того, чтобы реализовать мессианские преимущества культурного сознания, россияне должны сначала обрести это сознание. Или, говоря словами из послания Путина Федеральному собранию 2015 года, цитирующими Николая Карамзина, "русский должен знать себе цену" (Презид. РФ 2015е). Владимир Мединский, как всегда, пошел дальше в пиаре своей книги "Война: мифы об СССР 1939-1945", заявив, что проблемы других стран, в том числе Украины, вызваны их незнанием исторической реальности. Он решительно утверждал, что западная культура заставила россиян забыть о собственной исторической ценности и что этот процесс в рамках путинского "исторического ренессанса" (Возрождения) исправляется, но россиянам еще предстоит борьба (Сочнев 2015).