Но мой рот просто не реагировал, а дикое, пустое выражение в глазах Билли говорило, что от логики будет мало пользы. Гнев унёс его на много световых лет прочь от благоразумия.
— У нас у всех есть выбор, — сказал мой отец, загораживая меня своим телом. — И причинить вред моей дочери будет самым плохим, который ты когда-либо делал.
Я прислонилась к столу. Отец одарил меня через плечо слабой, усталой улыбкой.
— Всё будет хорошо, дорогая.
Мне никогда ещё не хотелось ему верить так, как сейчас.
Он поднял руки вверх, не угрожал ему, но его тон был стальным, когда он сказал:
— Опусти пистолет.
— Мы должны уменьшить ущерб, — настаивал дядя.
— Мо, — произнёс отец, словно Билли ничего не сказал. — Уходи.
Я бросила взгляд на входную дверь, но была слишком напугана, даже чтобы дышать.
— Ни шага дальше, — приказал Билли. — Джек, ситуация серьёзная, и мы должны о ней позаботиться.
— Так и будет, — пообещал мой отец. Он преобразился, выпрямил плечи, а морщинки вокруг глаз внезапно стали выглядеть решительно, а не удручённо. — Ты отпустишь Мо. Отзовёшь мужчин, что находятся у нас дома. А потом я займусь тобой.
У Билли дрожали руки.
— Ты знаешь, что я никогда не причиню вреда Энни. Не по-настоящему.
— Ты отправил двух мужчин сторожить мой дом, и они оба вооружены. Хотя мои люди смогут их сейчас обезвредить, но я предпочёл бы, не подвергать жену опасности. Мою жену, ты ублюдок. Мою жену и дочь. Я полагался на то, что ты позаботишься о них.
— Твои люди? — спросил Билли, и пистолет перестал дрожать. — И кто же твои люди, что ты осмелился прийти в мой бар и говорить, что я должен делать?
— Во-первых это я, — дверь на склад, соединяющий Морган и Слайс, широко распахнулась. В бар вошёл Колин, и я снова могла дышать.
Билли переводил взгляд туда-сюда, между нами троими, и на его лице явно читалось замешательство.
— Ты же уехал из города.
— Ещё не совсем, — сказал Колин. Он протянул мне руку. — Пойдём уже, Мо.
Я просто не могла перестать смотреть на волны ненависти, которые исходили от моего отца. Столько с трудом сдерживаемого гнева, как будто он чего-то ждал.
— Ты использовал мою жену, моего ребёнка. Это никогда не было частью нашей сделки, — сказал отец, делая медленный, угрожающий шаг вперёд.
— Я их защищал.
— Ты их использовал. Я видел документы. Я знаю, что ты делал с бухгалтерией ресторана, даже после того, как переписал его на Энни. Я говорил ей, чтобы она не принимала от тебя помощи, делая налоговую декларацию и все свои файлы держала отдельно от твоих, но она всегда была слепой по отношению к тебе.
— Это было ничто, — сказал Билли. — Собственно, почти даже не стоило прилагаемых усилий. Я только отмывал там наличные, пока они не становились безупречно чистыми, как уже всегда делал, и она никогда не замечала разницу.
— И ты сжёг Слайс?
— Разумеется, деньги мне тоже нужны, но прежде всего мы должны были заставить Мо перейти на нашу сторону. И это показало людям, насколько всё может стать ужасно, если они поддерживают неправильных людей.
— Значит ты сжёг ресторан моей жены, чтобы запугать людей, в том числе Мо и получить немного денег за страховку?
— Времена тяжёлые. Я делаю всё возможное, чтобы защитить то, что принадлежит мне.
— Я тоже, — мой отец повернулся ко мне и таким образом, намеренно, спиной к Билли и его пистолету. — Ты хорошо справилась, дорогая. Но ты должна была послушать Ника.
— Ника? Ты знаешь…
Внезапно всё обрело смысл. Его досрочное освобождение из тюрьмы. Секретные телефонные звонки. Его упорство, что я не понимаю того, что он делает.
— Ты работал на полицию?
— На ФБР. Часть соглашения заключалось в том, что ты и дочь Ковальского, больше не должны в этом участвовать.
— Ник сказал, что мы им больше не нужны. Потому что у них был ты!
«Увидеть всю картину целиком», — сказал Ник. А я никогда её не видела. Относилась к отцу как к преступнику. Мой голос дрожал.
— Ты должен был сказать мне.
— Я даже не сказал твоей матери. Я должен был позволить вам сомневались во мне. Это был самый лучший способ убедить Билли и Марко, что я действительно вернулся в их организацию. Мне жаль.
— Ничего страшного, — сказала я, — всё в порядке. Не в порядке, но с этим можно справиться, так ведь? — слова хлынули из меня от чистого облегчения.
Он выбрал нас. Это всё, что важно. Мы были для него важнее, чем мафия. Мы могли всё исправить и вновь стать семьёй.